Нефть и геополитика

Нефть всегда, по крайней мере – с начала ХХ века, была геополитическим фактором. В начале XXI столетия этот феномен стал бесспорным. В 2007 г. цены на нефть приблизились к 100 долл. за баррель.

Когда британцы в 1916 г. постарались занять Ормуз и Мосул, крупнейшие в ту эпоху нефтяные источники, и когда немцы рвались в 1942 г. к каспийским ресурсам, геополитический подтекст в этих действиях безусловно присутствовал. Также как он присутствовал и в ходе свержения правительства Мосаддыка в Иране американцами в 1953 г. Но в чистом виде геополитическое и геоэкономическое значение нефти проявилось в ходе потрясения 1973-74 гг. Это был второй после Второй мировой войны всеобщий кризис мировой экономики: производители нефти, объединившись и создав Организацию стран-экспортеров, угрозами сократить добычу нефти заставили индустриальные державы играть по своим правилам.

Второй по последствиям кризис возник во время первой войны (между Ираном и Ираком) в Персидском заливе. В результате два крупных игрока Багдад и Тегеран были выведены из игры, цены на нефть подскочили, а сливки снимали Эр-Рияд и Москва. Последняя еще к тому же получала дивиденды от поставок оружия обеим сторонам. Сразу же после ее окончания в середине 1980-х гг. Запад, объединившись с Саудовской Аравией и другими нефтяными монархиями залива, предпринял грандиозную диверсию против СССР, одного из крупнейших производителей нефти на мировом рынке, экономика которого к приходу к власти М.Горбачева чрезвычайно сильно стала зависеть от нефтяного экспорта. В результате скоординированных действий этих мировых игроков, нацеленных на понижение цен на нефть и на экономический хаос, вызванного перестройкой, в Советском Союзе начался невиданный экономический кризис, и он рухнул. К излету существования СССР развернулась вторая война в Персидском заливе, и цены на углеводороды вновь подскочили, но это уже не могло спасти Советский Союз. Отдаленным геополитическим последствием этого события было стремление установить контроль Запада над каспийскими ресурсами.

Геополитический подтекст второй войны в заливе 1991 г. крылся в стремлении Запада во главе с США обезопасить свои энергетические коммуникации и гарантировать бесперебойные поставки нефти из региона, а также в желании Эр-Рияда и других членов ОПЕК избавиться от опасного конкурента в лице Багдада. В конечном счете после тонко разыгранной провокации с оккупацией Кувейта, на которую попался Саддам, добыча нефти в Ираке путем санкций ООН была строго ограничена на целое десятилетие. В течение последних лет основной задачей Саудовской Аравии и всего картеля ОПЕК было восстановить свое во многом утраченное влияние на процесс ценообразования нефти (в 1986 г. – 10 долл. за баррель). В результате удачно сложившейся мировой конъюнктуры и более или менее последовательной политики стран ОПЕК цены на нефть стали зашкаливать за 30 д/б.

Если бы нефть была обычным рыночным товаром, считают экономисты, она стоила бы дешево: вначале 9 долл. за барр., а по мере исчерпания месторождений до 12 –14 долл. Но цена на нефть определяется в том числе и геоэкономическими, геополитическими факторами. Низкие цены на нефть, которые устраивают крупнейшие транснациональные корпорации, составляют 14-18 долл. за баррель. Фактически, на индустриальные страны был введен добавочный и весьма обременительный налог, которыи они должны были выплачивать нефтепроизводителям. С этой ситуацией не хотели мириться прежде всего Соединенные Штаты. Единственным выходом из сложившейся ситуации могло бы стать появление новых производителей, выброс нефтересурсов которых в массированном количестве на рынок должен был заставить цены снизиться. Этими спасителями экономики Запада были назначены Ирак, Россия и каспийские государства.

Главное опасение Запада относительно региона Персидского залива носит не прямой экономический характер, а продиктовано тревогами геополитического характера. Дело не в том, что в шести государствах региона сосредоточено две трети мировых запасов углеводородов (680 млрд. барр.), а в том, что их разработка происходит гораздо более медленными темпами, чем в других регионах. Это означает, что другие источники иссякают быстрее, чем в Персидском заливе. Таким образом, доля этого региона в мировой добыче будет постоянно нарастать. По расчетам Международного энергетического агентства, к 2030 г. доля стран Персидского залива в мировой добыче нефти увеличится с нынешних 28% до 43%. Это выразится в том, что в серьезную зависимость от арабской нефти могут попасть европейские страны, Индия и Китай.

Главным дестабилизирующим фактором, который не позволяет США делать ставку исключительно на ближневосточных производителей, является политическая нестабильность региона и рост там антиамериканских настроений. Проблемы во взаимоотношениях Саудовской Аравии с США, возникшие после 11 сентября, не исчезли и более того – усугубились. Положение, при котором Вашингтон делал вид, что считает Эр-Рияд другом, а врагами всех, кого угодно, но только не тех, кто реально участвовал в подготовке удара по ВТЦ, а Саудовская Аравия делала вид, что верит в дружбу США – было очень неустойчиво. Любые резкие движения могли сломать этот хрупкий баланс. В этой ситуации роль лидера антиамериканского заговора нефтяных шейхов и прямой конфликт с США Эр-Рияду были не нужны.

В целом к началу ХХI картина поставок нефти на мировом рынке выглядела следующим образом: США обеспечивали себя преимущественно за счет поставок из Латинской Америки, Европа – из России, Азия – из Персидского залива (60% экспорта). Три четверти африканской нефти делили между собой США и ЕС. Следует отметить, что Соединенные Штаты проводили более сознательную политику по диверсификации источников нефтеснабжения по сравнению с Европой. Нефть из Персидского залива составляла 14% потребления для США, 22% для Европы и 78% для Японии. Американская активность в Мурманске, Западной Сибири, на Каспии и в Западной Африке показали, что Вашингтон не намерен уступать евразийские и африканские ресурсы исключительно Европе и серьезно рассматривал варианты использования новых месторождений.

Европейские эксперты уже давно били тревогу и требовали от своих правительств перенять американскую стратегию диверсификации источников снабжения в целях обеспечения геополитической безопасности. Так, ЕС должен был бы направить сбыт нефти из каспийского региона в свою сторону, но через Черное море и систему перевалочных трубопроводов в Центральной Европе. Относительно американского проекта Баку-Джейхан, то и он при умелом использовании также мог бы обернуться в пользу Европы, если будут проложены регулярные танкерные маршруты в средиземноморские порты. Европейцы будут также наращивать свою традиционную активность в Северной и Западной Африке.

Но следует отметить, что европейцы не зацикливаются на одной только диверсификации; второй путь для снижения энергозависимости Европы состоит в разработке альтернативных источников. Но при любом технологическом рывке в области нетрадиционных источников энергии Европа еще долго будет зависеть о углеводородного сырья. И первенство в поставках нефти и особенно газа сохраняется за Россией. Конечно, Россия по-прежнему остается великой геополитической державой благодаря своему мощному ядерному арсеналу. Но ее геополитическое значение в новом веке определяется уже не ядерными боеголовками, как во времена СССР, а новым качеством ее геополитического значения для Запада – как перспективного и стабильного поставщика энергоносителей. Этот фактор в большой степени распространяется и на другие государства СНГ, располагающие такими ресурсами, в первую очередь на Казахстан.

В Европе понимали, что Россия не сможет поставлять газ в объемах на уровне, который существовал до 1990-х гг. и удовлетворял две трети потребностей Евросоюза. Кроме того, для России появились новые и заманчивые рынки сбыта в Восточной Азии. В этих условиях стратегия ЕС стала носить многоплановый характер. С одной стороны, Европа была заинтересована в восстановлении магистрального потока газа из России, Казахстана и Туркменистана в своем направлении. Это означает, что ЕС поддерживает начавшееся оформление некоего подобия газового ОПЕК в составе этих республик СНГ. С другой стороны, ЕС опасается, что Россия, занимающая ключевое коммуникационное положение, получает возможность контролировать объемы и цену продаваемого газа и тем самым противодействовать либерализации европейского газового рынка. Идеальным вариантом для ЕС было бы создание всемирного газоснабжающего картеля с участием не только России, но и каспийских государств, Среднего Востока и Северной Африки.

Таким образом, если для Европы Россия представляет интерес прежде всего в газовой области, то для остального мира в лице США, Китая и членов ОПЕК она является вторым в мире производителем нефти.