«Большой Ближний Восток»

Политическое развитие ситуации в Ираке с начала 2004 г. определялась двумя основными факторами: проведением выборов (после передачи власти временному иракскому правительству 30 июня) и принятием конституции страны. Эти два узловых вопроса, а также вопрос о роли ООН, выявили позиции основных политических сил иракского общества и противоречия в подходах между ними.

Чрезвычайному обострению ситуации в Ираке немало способствовал сам факт пребывания в стране вооруженных сил США и других участников коалиции. Однако, этот фактор выступал в качестве «раздражителя» только для непримиримых исламских радикалов. Умеренные представители шиитской и суннитской общин рассчитывали, что Вашингтон достаточно быстро начнет процесс передачи им реальных властных полномочий. Однако, характер американского управления показал, что США не намерены отказываться от вмешательства в процесс политического строительства в Ираке.

Иракский кризис имел несколько измерений: внутри-американское, внутри-иракское, ближневосточное, нефтяное, геополитическое (культурно-цивилизационное) и др. Переплетение этого комплекса факторов сделало разрешение кризиса и стабилизацию Ирака делом долгосрочным. Внутрииракский фактор состоял в непримиримых (политических, религиозных, этнических и культурных) противоречиях и амбициях, которые движут тремя основными политическими силами – шиитами, суннитами и курдами – в борьбе за власть и влияние. Ближневосточное измерение иракской проблемы оказалось тесно вплетено в ткань глубокого регионального кризиса. Арабское население и исламские радикалы увидели в Ираке новое поле битвы с Западом. Нефтяной фактор выразился в том, что нефтяные монархии Персидского залива, привыкшие за годы антисаддамовского эмбарго к отсутствию Ирака на нефтяном рынке, не заинтересованы в восстановлении иракской нефтедобывающей промышленности и возвращении этой страны на

мировой рынок углеводородов.^[1]

В качестве составной части своей глобальной стратегии США выдвинули в 2004 г. план строительства т.н. «Большого Ближнего Востока». Этот план был предложен Дж.Бушем на саммите Большой Восьмерки в июне т.г., но его отдельные элементы Вашингтон выносил на международную повестку дня ранее. В основу названного сценария лег замысел бывшего госсекретаря США Г.Киссинджера (и Р.Дюпре).^**

В 2002-04 гг. в Саудовской Аравии (КСА) произошла резкая активизация террористической деятельности со стороны исламских экстремистских организаций и группировок, прежде всего, связанных с международной террористической сетью «Аль-Каида». Целями действий террористов являлись: дестабилизация внутриполитической ситуации в стране, подрыв позиций правящего режима династии Саудидов, дезорганизация экономической жизни королевства. По сути саудовское руководство оказалось заложником своей собственной политики. Не секрет, что Саудиды на протяжении длительного времени без особого разбора покровительствовали движениям, выступавшим под знаменем ислама, и лишь в 1990-х годах стали более реально осознавать опасность религиозного экстремизма, в том числе и для самого монархического режима.

Сирия считалась «проблемной» страной для Вашингтона. Этот режим вполне мог бы оказаться в группе «друзей США» как Иордания или Марокко, когда в конце 1990-х на смену Х.Асаду пришел его молодой и прогрессивный сын. Поначалу на Западе были уверены, что Башар Асад выведет Сирию из изоляции и наладит отношения с США. Однако примирения не получилось (и во многом не по вине Дамаска). Однако Вашингтону всегда нужен кто-то, на кого можно было бы возложить ответственность за свои проблемы. Когда США не смогли найти в Ираке оружие массового поражения, возникло предположение, что Саддам Хусейн перевез его в Сирию. Когда США не хотели верить в то, что против коалиции в Ираке начинается партизанская война, во всех нападениях обвиняли террористов, пришедших в страну из Сирии.

Политика Дамаска до вторжения американцев в Ирак приносила Сирии от сотрудничества с Багдадом более одного миллиарда долларов в год от нефти и столько же от предоставления банковских услуг и продажи оружия. Теперь, как решили в Вашингтоне, пришла пора играть по новым правилам. Новый режим – частично из-за внешнего давления – пошел на некоторую либерализацию. Декларированные президентом принципы политической либерализации и экономической модернизации стали обретать конкретные черты. В Вашингтоне всерьез рассматривали возможность вмешательства в развитие Сирии. Но Белый дом отверг план Пентагона о предоставлении дислоцированным в Ираке американским войскам большей «свободы действий» (т.е. пересечение сирийской границы и проникновения вглубь сирийской территории) в борьбе с исламскими экстремистами.

В ноябре 2003 г. сирийский президент выдвинул мирную инициативу по возобновлению диалога с Израилем «без предварительных условий», исходя из того, что переговоры должны проводиться на основе ранее достигнутого взаимопонимания между двумя странами по основным параметрам урегулирования их отношений. Эта инициатива Б. Асада способствовала некоторой разрядке обстановки вокруг Сирии и послужила основой для дальнейших шагов на пути ближневосточного урегулирования. Визит Б.Асада в Турцию в начале 2004 г., основные параметры которого были согласованы с Ираном, способствовал дальнейшей нормализации и всестороннему развитию сирийско-турецких отношений, дал возможность сирийскому лидеру убедить турецкое руководство оказать Дамаску помощь в налаживании переговорного процесса с США и Израилем по ближневосточной проблеме, а также наметил контуры нового политического баланса сил в регионе.

После свержения режима С.Хусейна в Ираке ситуация вокруг Сирии и в целом на Ближнем Востоке претерпевает серьезные изменения. С учетом непростого социально-экономического положения в стране и роли страны в регионе, сирийское руководство столкнулось перед необходимостью существенной корректировки своей внутренней и внешней политики. Американцы хотели бы заставить сирийцев прекратить поддержку палестинских группировок и отказаться от арсеналов оружия массового поражения. Наконец, вполне в интересах США было ослабить режим Асада, преподав тем самым очередной наглядный урок другим режимам на Ближнем Востоке. Кроме того, Сирия была уже не способна успешно воевать с Израилем. Некоторые сирийские руководители косвенно признают военное превосходство Израиля. В результате под нажимом США и Израиля в 2005 г. Сирия пошла на вывод своего военного контингента из Ливана.

На современном этапе отношения между Египтом и Израилем практически целиком зависели от положения дел на палестино-израильском направлении. Египет стремился играть роль посредника в урегулировании палестино-израильского конфликта, поддерживал план «Дорожная карта», выступал в качестве посредника в переговорах между палестинцами и израильтянами, стараясь тем самым создать базу для будущих мирных переговоров. Однако усилия Каира регулярно наталкивались на откровенно силовую политику кабинета А.Шарона в отношении палестинцев, что в свою очередь существенно снижает эффективность усилий Каира.Официальный Каир при поддержке США взялся с 2003 г. за осуществление сближения позиций между правительством Израиля и палестинцами.

В феврале 2004 г. Израиль предложил Египту направить в сектор Газа египетский воинский контингент для оказания палестинцам помощи в борьбе с терроризмом, однако Каир выступил против этого. В марте Египет заявил о своей готовности помочь палестинским властям в секторе Газа в деле обеспечения безопасности после вывода оттуда израильских войск. Египет был готов взять на себя функции поддержания безопасности и административного управления в секторе Газа после выхода оттуда израильтян. Согласно этому плану, Египту отводилась главная роль в вопросах безопасности и управления делами сектора после ухода израильских войск. Египет стал одним из основных гарантов палестино-израильского перемирия.

Каир был весьма заинтересован в скором урегулировании арабоизраильских противоречий и подписании соглашений, которые документально зафиксируют завершение вооруженного противостояния и переход к мирному сосуществованию и взаимовыгодному сотрудничеству. Это, с одной стороны подтвердило правильность выбранного Египтом курса по отношению к Израилю, с которым он первым из арабских стран подписал мирный договор в 1979 г., а с другой стороны создало условия для раскрытия потенциала экономических отношений в регионе. В этом случае роль Египта, как ведущей арабской страны и геополитически сильного игрока в региональных отношениях, еще больше возросла.

Важным событием в ближневосточном конфликте стало взаимное признание Иордании и Израиля в 2003 г. Отказавшись от конфронтации с Израилем, Иордания перестала быть участницей конфликта, но стала в один ряд с коспонсорами урегулирования. Договор стал вектором развития мирного процесса и способствовал нормализации арабо-израильских отношений в целом.

Прекращение состояния войны и делимитация границы позволила Иордании восстановить суверенитет над двумя районами, ранее оккупированными Израилем. Кроме того, обоюдно признание Аммана и Тель-Авива создало для Хашимитского королевства принципиально новую ситуацию в сфере безопасности. Теперь у королевства не было конкретных военных противников, а также отсутствовали политические цели в регионе, для достижения которых потребовалось бы применение военной силы. Иордания видела сохранение мира в регионе в качестве приоритетной задачи, выступая за решение возникающих конфликтов мирными средствами. Заключение мирного договора не только активизировало сотрудничество Иордании и США, но и послужило началом контактов в сфере безопасности между иорданскими и израильскими специалистами.

В начале нового столетия в традиционной политике Турции на Ближнем Востоке наметились тенденции к изменениям. В первую очередь, ухудшились отношения с Израилем, который ранее рассматривался Анкарой в качестве стратегического партнера в регионе. Кроме того, наметились трения между Турцией и США, а с другой стороны, Анкара начала активно сближаться с исламским миром.

Правительство страны, состоявшее из представителей происламской партии «Справедливость и процветание», пыталось найти баланс между интересами различных сторон – США, Европы, арабского мира и исламских государств. Более того, усилия Турции были направлены на то, чтобы искоренить в сознании арабов память о ее связях с Израилем. Ухудшение отношений Турции с Соединенными Штатами из-за разногласий по Ираку, вызванное целым комплексом внутренних и международных проблем, происходило параллельно тому, как возрастало стремление Турции присоединиться к Евросоюзу, какими бы жесткими ни были требования, предъявляемые к кандидатам. Все это совпало по времени с ухудшением отношений между Турцией и Израилем в связи с избранием турецкого представителя председателем ОИК.

Отношения Турции и Израиля пережили явный кризис: Анкара разорвала военные контракты с еврейским государством и попросила перенести визиты израильских чиновников в страну. Кризис начался после того, как к власти в Турции пришла «Партия справедливости и развития» под руководством Эрдогана. Другим аспектом региональной политики являлось охлаждение отношений Турции с Вашингтоном. Фактически, проблемы в отношениях Турции и США начались еще в середине 1990-х годов из-за «Трудовой партии Курдистана» и иракского города Киркук.

Турция оказалась в качественно новой международной ситуации. Заметное сближение с Сирией при одновременном свержении саддамовского режима в Ираке и нейтрализации потенциальной угрозы Турции со стороны Ирана (самим фактом присутствия в регионе крупного контингента американских войск) создало ситуацию, при которой стратегическое партнерство с Израилем лишилось для Анкары прежней важности.

Другие глобальные центры силы – ЕС, Россия и Китай – внимательно следили за реализацией американской стратегии США на Ближнем Востоке. В Париже, Берлине, Москве и Пекине прекрасно отдавали себе отчет, что этот регион является необходимым элементом для установления Соединенными Штатами своей глобальной гегемонии. В Париже считали, что франко-американское противостояние по ближневосточной проблеме – событие не временное или преходящее, а явление, требующее срочной выработки стратегии полного размежевания Европы от США. Стратегия ФРГ носила более осторожный характер по сравнению с французской политикой.

Россия сохранила т.н. остаточное влияние на Ближнем Востоке и пока еще располагала относительно сильным авторитетом на палестинских лидеров. В целом, Россия давно отказалась от прежней политики советских времен безоговорочной поддержки палестинцев. Однако, жесткие односторонние действия США и солидарность с европейскими державами заставляют Москву время от времени демонстрировать показную солидарность с арабскими странами. На политику России в регионе большое влияние оказывал тот факт, что исламский радикализм и терроризм на территории РФ и СНГ активно поддерживается из арабских источников.

Свою позицию по событиям в Ираке и вокруг него Китай определил еще до начала войны. Правительство КНР неоднократно подчеркивало необходимость и важность мирного разрешения иракской проблемы. Во время самой войны Китай призывал стороны немедленно прекратить военные действия ради уменьшения человеческих и материальных потерь. В целом позиция КНР по решению иракского вопроса была взвешенной и четкой: иракская проблема должна разрешиться в рамках ООН с использованием политических и дипломатических каналов наиболее вовлеченных стран, которые должны принять все меры для недопущения войны. Но на практике Китай дистанцировался от однозначно жесткой антиамериканской позиции Франции, ФРГ и России по иракской проблеме и фактически занял благожелательную к Вашингтону сторону.

Немало китайских экспертов считают, что война в Ираке – это попытка США нарушить систему международных отношений, сложившуюся после Второй мировой войны. То есть, эта война стала этапом создания нового типа международных отношений в новом веке при гегемонии США. Причем одной из главных целей Америки является проведение своей стратегии глобальной экспансии. За счет своих бесспорных преимуществ над остальными странами США стремятся осуществить абсолютную безопасность для себя.

В отношении палестино-израильского конфликта Китай, как и в предыдущие десятилетия, продолжал занимать позицию моральной поддержки палестинцев. Наметившееся в последние годы сближение КНР с Израилем было испорчено поставками израильских военных технологий и техники Тайваню. Несмотря на опасения Пекина в отношении ярко выраженного однополярного характера американской политики, на международной арене Китай проводил осторожную внешнюю политику. То есть, Пекин не желал быть ни открытым сторонником, ни, тем более, противником Соединенных Штатов.

Выдвинув в качестве составной части своей глобальной стратегии план строительства т.н. «Большого Ближнего Востока» в 2004 г., его отдельные элементы Вашингтон выносил на международную повестку дня ранее. К данному региону эксперты относят страны Магриба (Северной Африки), государства собственно Ближнего Востока (т.е. арабский мир), а также страны Среднего Востока – Пакистан, Ирак, Иран, Афганистан. Некоторые западные эксперты считают, что сюда должны быть отнесены отдельные страны Центральной Азии и Закавказья. По мнению авторов концепции Большого Ближнего Востока (ББВ), именно он является средоточием почти всех глобальных вызовов современности. В силу целого ряда обстоятельств этот регион в условиях глобализации и информационной революции в растущей степени отстает от остального мира.

Первая реакция на американскую инициативу ББВ показала, что к идее ускоренного насаждения западных ценностей на мусульманскую почву Европа относится критически, а исламский мир – со скепсисом или полным отторжением. Главными противниками плана ББВ выступили Египет и Саудовская Аравия. Их позиция сводилась к тому, что Запад не имеет права навязывать им свои ценности. Они вовсе не против реформ, но инициатива должна исходить изнутри, а не извне. Простое ознакомление с инициативой ББВ показывает, что ее основные положения скопированы с тех широкомасштабных и в целом удачных реформ, которые за последнее десятилетие были проведены в посткоммунистических странах Центральной и Восточной Европы.

В июне 2004 г. 31-я сессия министров иностранных дел Организации Исламской Конференции (ОИК) в Стамбуле единодушно отмечала, что страны региона могут самостоятельно решать свои проблемы, без иностранного вмешательства. В Израиле нашли, что инициатива Вашингтона – это серия тактически верных шагов, ведущих к стратегическому провалу. По их мнению, в Вашингтоне не хотят признавать, что с демократическими исламскими странами проблем у Запада может оказаться гораздо больше, чем с диктатурами. Прямое использование демократических выборов обязательно приведет к победе исламистов. Что касается позиции Москвы, то она проявила осторожность и полагает, что программа, подготовленная в Вашингтоне, требует серьезного уточнения.

Арабские страны уверены, что «Большой Ближний Восток» – инициатива, выдвинутая течением новых консерваторов, которые контролируют нынешнюю американскую администрацию, и не хотят ждать, чем закончится иракская эпопея. Чтобы сделать этот план более эффективным, они к тому же привлекают к его реализации НАТО и страны Большой восьмерки. Таким способом США пытаются реализовать свои имперские амбиции. Для этого им нужен новый Ближний Восток, симпатизирующий Америке и готовый заключить мир с Израилем или обеспечить его безопасность. Немаловажным для арабов моментом является то, что ББВ не ставит перед собой цели урегулировать арабо-израильский конфликт или способствовать его разрешению после установления демократии в регионе.

Таким образом, практически все заинтересованные стороны ближневосточного конфликта были настроены или скептически, или отрицательно к американской инициативе. Арабские государства этот план не устраивал по той причине, что он не предлагал решения палестино-израильского конфликта. Государства ЕС и Россия опасались, что своим острием эта инициатива направлена не на Ближний Восток, а на регионы, входящие в сферы интересов этих держав – Средний Восток, Южную и Центральную Азию и др. В целом, все участники отдавали себе отчет, что инициатива ББВ представляет собой часть американской геополитической стратегии, направленной на установление безусловного глобального доминирования США.

Ближневосточный конфликт имеет несколько основных параметров, через которые он оказывает влияние на мировую политику: палестинский, нефтяной и исламский. Все эти факторы связаны между собой, а также с другими, внутри- и внешнеполитическими факторами. Помимо этого ситуация в регионе детерминирована целям рядом экономических, демографических и культурно-цивилизационных проблем.

Главная из них состоит в неспособности значительной части государств современного Ближнего и Среднего Востока справиться с вызовом глобализации. Глобализация жестко навязывает местным обществам необходимость модернизации, к которой большинство которых к ней катастрофически не готовы. Правящие режимы, охраняющие статус-кво, настаивают на постепенности развития, что прикрывает их желание сохранить все как есть, но все менее способны контролировать ситуацию. В то же время этот регион имеет свои цивилизационные особенности, свою многовековую историю, глубоко укоренившиеся, отличные от западного менталитет, традиции правления и общественной жизни.

В 2003-05 гг. развитие ситуации на Ближнем Востоке вступило в свою критическую фазу: США и Израиль, каждый по-своему, были намерены положить конец конфликту. Такому, во многом силовому, подходу Вашингтона способствовал ряд факторов: устранение режима С.Хусейна в Ираке, политическая фрагментация в Палестине и смерть

Я.Арафата, угроза саудовскому режиму со стороны исламистов, сближение Иордании с Израилем и ослабление Сирии, нарастание кризисных процессов в Иране и другие. С другой стороны, такое развитие событий было подготовлено или целенаправленно спровоцировано именно политикой США в русле т.н. плана Киссинджера.

Ситуация на Ближнем Востоке затрагивала в той или иной степени и Центральную Азию. Во-первых, этот регион являлся источником и зачастую финансовым спонсором радикальных исламистских движений и группировок. Во-вторых, нестабильность на Ближнем Востоке отражалась на мировой экономической конъюнктуре и ценах на нефть. Инициатива «Большого Ближнего Востока» показала, что Вашингтон все более склоняется к глобальным, крупномасштабным геополитическим решениям, направленным на радикальную трансформацию целых регионов, включая центральноазиатский.

[1] Подробнее о ситуации в Ираке см.: Там же. С.80-86. ^** Подробнее о проекте ББВ см.: Там же. С. 33-38.