Водные ресурсы ЦАР

Борьба за нефть и газ Центральной Азии, особенно актуальная в годы роста цен на углеводороды, как бы держит на втором плане угрозу возрастающего дефицита других природных ресурсов, в том числе и пресной воды. Между тем положение с этим жизненно важным богатством природы чревато схватками разной ожесточенности уже в среднесрочной перспективе.

Из всего количества воды на нашей планете для питья пригодны лишь 2,5%, которые распределены крайне неравномерно. В конце 2006 г. 80 стран, на территории которых проживают две пятых всего человечества, заявили, что испытывают дефицит воды. ООН оценивает дефицит пресной воды в 230 млрд. куб. м в год, к 2025-му он увеличится до 1.300-2.000 трлн куб. м. По некоторым расчетам, через четверть века нехватку воды будут испытывать уже две трети землян.

В экономической деятельности народов и государств Центральной Азии водно-энергетический комплекс занимает одно из главных мест. Это хорошо видно как на примере орошаемого земледелия, с древнейших времен являющимся одним из основных направлений использования водных ресурсов, так и энергетики.

Появление орошаемого земледелия в Центральной Азии относится к VIVII векам до н.э. С тех пор его роль постоянно повышалась, орошаемые площади увеличивались, методы совершенствовались. ЦАР расположен в такой природно-климатической зоне, где без орошения возделывать сельскохозяйственные культуры и получать устойчивые урожаи невозможно. Поэтому почти во всех государствах региона существует и преобладает ирригация, которая требует большого количества водных ресурсов. К началу XX в. в регионе орошалось около 3,5 млн. гектар. Особенно интенсивное развитие ирригации происходило в 1960-1990-е гг.

К началу 1990-х гг. общая площадь орошаемых земель в ЦАР возросла до 8,8 млн. га, в том числе:

• в Узбекистане – до 4,2 млн. га
• в Казахстане – до 2,8 млн. га – в Кыргызстане – до 1,1 млн. га – в Таджикистане – до 0,7 млн. га.

Так же бурно развивалась и энергетика. По сути дела, начиная с 1930-х гг., в регионе была создана совершенно новая для него, современная базовая отрасль – электроэнергетика. Общая установленная мощность электростанций в ЦАР достигла к середине 1990-х гг. 38 млн. кВт³.

К сожалению, и у этой «медали» есть своя оборотная сторона: в регионе резко возросла интенсивность процессов, нарушавших экологическое равновесие. Особенно сильно (и трагично) это сказалось в зоне Аральского моря. Возросло засоление земель и их опустынивание, практически во всех источниках ухудшилось качество воды. Уже к 1970-м гг. водные ресурсы бассейна реки Сырдарья оказались почти полностью исчерпанными. Следствием чего стало серьезное экологическое неблагополучие региона, а состояние Аральского моря определяться понятием экологическая катастрофа.

Противоборство вокруг источников воды в Центральной Азии происходило и во времена СССР, однако тогда их удавалось сдерживать. После обретения республиками Центральной Азии государственного суверенитета (1991 г.) ситуация с использованием водно-энергетических ресурсов региона ещѐ больше осложнилась. Ныне в Центральной Азии сформировался дефицит водных ресурсов, который в будущем будет только обостряться. В условиях, когда гидроэнергетика стран верховьев рек является конкурентом орошаемого земледелия стран низовьев, эффективное совместное использование водных ресурсов возможно только путем компромисса. Обеспечить общерегиональный интерес в использовании водных ресурсов может только путем консенсусного согласования национальных интересов, всех заинтересованных стран.

В последние десятилетия положение с водными ресурсами ЦАР постоянно ухудшается в силу ряда причин. Во-первых, в регионе остро ощущается изменение климата. В Ферганской долине уже несколько лет стоит засуха, западные области Узбекистана практически полностью обезвожены. Вовторых, усиливается антропогенная нагрузка на экосистему. Регион отличается высокими темпами роста населения, ощущается нехватка продовольствия, ввиду чего невозможно сокращение посевных площадей. Между тем полив полей до сих пор производится архаичным способом, по арыкам, в результате чего на выращивание урожая тратится влаги в несколько раз больше, чем при применении современных технологий. В-третьих, не урегулированы межгосударственные отношения касательно использования водных ресурсов.

Как отмечается в докладе «Водные ресурсы стран Центральной Азии в рыночных условиях», Центральная Азия имеет примерно 170-180 кв. км поверхностных водных ресурсов, из которых в настоящее время используется свыше 90%. Водные ресурсы между государствами региона разделены неравномерно. Более 90% источников поверхностных водных ресурсов сконцентрированы в Киргизии и Таджикистане. А главными потребителями воды в регионе являются Узбекистан и Казахстан, причем на долю Узбекистана приходится более половины региональных потребляемых водных ресурсов. В этом кроется основной, но далеко не последний источник противоречий, складывающихся вокруг вопроса о недропользовании в Центральной Азии.

Как и Сырдарья, другая водная артерия, Амударья, в нижнем течении теряет много воды на ирригацию. Основной сток Амударьи (74%) формируется на территории Таджикистана, 13,9% на территории Афганистана и Ирана и 8,5% на территории Узбекистана. По обеспеченности гидроресурсами Таджикистан занимает третье место в мире и второе в СНГ после России, его общие годовые потенциальные ресурсы гидроэнергии составляют около 600 млрд. кВтч. Кроме того, Таджикистан обладает значительными запасами пресной воды в ледниках (более 60% запасов Центральной Азии). Находящаяся на таджикской территории Нурекская ГЭС (мощность 3 млн. кВтч) регулирует около 40% воды, необходимой Узбекистану и частично Туркмении.

Свой вклад в копилку водных проблем в регионе вносит и Афганистан, который в настоящее время использует только около 2 млрд. куб. м воды для ирригационных систем в своей части бассейна Амударьи. В потенциале он может забирать до 10 млрд. куб. м воды, что будет иметь отрицательные последствия для Туркмении и Узбекистана. Неравномерность распределения водных ресурсов в Центральной Азии обуславливает конфликт интересов ключевых поставщиков воды (Таджикистан и Киргизия) и ее основных потребителей (Узбекистан, Казахстан и Туркмения). В частности, Таджикистан вместе с Киргизией заинтересованы использовать водные ресурсы для выработки электроэнергии для удовлетворения собственных нужд и на экспорт в третьи страны. Им противостоят Казахстан, Туркмения и Узбекистан, которые настаивают на преимущественно ирригационном характере эксплуатации как уже действующих ГЭС, так и планируемых новых станций.

Общий обзор водных ресурсов центральноазиатского региона.

Территория Центральной Азии, за исключением высокогорных районов, имеет недостаточное, а на большей части крайне недостаточное увлажнение: отношение среднегодового объема осадков к среднегодовому объему испаряемости меньше единицы. С этим связана значительно большая по сравнению с другими странами СНГ разреженность гидрографической сети. Густота речной сети на пустынных равнинах ЦАР составляет порядка 2 м на 1 кв. км, в то время как, например, на севере Русской равнины она достигает 300350 м на 1 кв. км.

Климатические условия равнинной части региона (малое количество осадков при большой испаряемости) не благоприятствуют образованию речного стока. Поверхностный речной сток здесь очень незначителен и рек с постоянным течением, которые начинались бы в пустынной зоне равнинной части Центральной Азии, нет. Только в горных районах, начиная с высоты 700 м, количество осадков заметно увеличивается

Большинство рек Центральной Азии имеет ледниково-снеговое питание. Для них характерны малые колебания годового стока и сильно растянутое во времени половодье (июнь – начало августа), что, наряду с крутым падением

68

ситуации между государствами Центральной Азии по водной проблеме стали возникать трения.

Водный поток, идущий к государствам, находящимся в низовьях рек, ослабевает, что весьма ощутимо сказывается на производстве хлопка, вынуждая снижать водные потребности летом. В то же время, государства из низовьев рек не рвутся в ответ с пониманием отнестись к возрастающему во время морозных зим спросу на газ и уголь у государств в верховьях рек. Узбекистан крайне неохотно идет на осуществление компенсаций за водорегулирование и водоснабжение странам, из которых поступает вода.

Рост потребления воды в регионе также уменьшил уровень воды в Аральском море, которое питает Сырдарья и водные системы Амударьи. Хотя и была создана (1992 г.) Межгосударственная Комиссия по контролю воды, она оказалась не в состоянии эффективно управлять водным механизмом всех государств ЦАР. Учитывая другие проблемы (напряженные отношения по спорным границам, нестабильная обстановка внутри самих государств, бедность и т.д.), возникшие после распада СССР, водные споры могут стать потенциальным толчком к конфликтам в регионе.

Разделение некогда единой водной системы, а также отсутствие бюджетных средств у водных организаций всех без исключения государств ЦАР, привели к почти аварийному состоянию крупных водных объектов: водохранилищ, каналов, насосных станций. Износ технических средств по наблюдению, контролю и распределению поверхностных водных ресурсов в межгосударственных (особо крупных водных объектах) очень высок.

Отсутствует согласованная политика ведения сельского хозяйства в регионе. Каждое государство старается увеличить орошаемые площади, установить контроль над пока свободными поверхностными водными ресурсами. За последний 5 лет площадь орошаемых земель в регионе увеличилась на 7%. Это очень большая цифра в сравнении со свободными речными ресурсами.

Основной источник воды в регионе – реки Сырдарья и Амударья. Сырдарья течет из Киргизии через Таджикистан в Узбекистан (через густонаселенную Ферганскую долину) и Казахстан, Амударья – из Таджикистана в Туркмению и Узбекистан. Поэтому Киргизия и Таджикистан фактически контролируют водные ресурсы других государств региона, формируют график расхода воды в низовьях рек. При этом они рассматривают воду как стратегический товар, поскольку сами бедны другими ресурсами и используют воду для производства собственной электроэнергии. Здесь и находится «ахиллесова пята» проблем межгосударственных отношений в Центральной Азии.

До сих пор каждое государство Центральной Азии в реализации задач по управлению водными ресурсами преследует только собственные цели, «не задумываясь» о проблеме безопасности, интеграции и устойчивого развития

69

региона в целом. В частности, в Туркмении реализуются проекты по созданию искусственных водохранилищ в Каракумах, которые будут соединены соответствующими каналами с Амударьей. То есть практически эти водохранилища будут «питаться» из этой реки. В соответствии с Национальной стратегией развития Туркмении до 2020 г. суммарная емкость всех водохранилищ республики в перспективе составит 11 млрд. куб. м. Очевидно, что реализация этих проектов обострит проблему обеспечения водными ресурсами соседних государств, расположенных в бассейне Амударьи, и ухудшит экологическое состояние зоны Аральского моря. Как известно, именно недостаток стока Амударьи в Аральское море способствовал обострению кризисной ситуации: море потеряло более 60% своего объема, что привело к экологической катастрофе.

Можно множить примеры, свидетельствующие о несогласованности действий, предпринимаемых центральноазиатскими государствами в сфере управления водными ресурсами. В начале 2004 г. из-за обильных осадков значительно повысился уровень воды в основных водохранилищах региона – Токтогульском (Киргизия), Кайраккумском (Узбекистан) и Шардаринском (Казахстан). Под угрозой затопления оказались низменные районы Казахстана (Кзыл-Ординская область). Раньше такая проблема решалась путем сброса излишков воды из Шардаринского водохранилища в Арнасайскую низменность (Узбекистан). Но в 2003 г. Узбекистан резко сократил отток воды, построив дамбы, в результате чего Шардаринское водохранилище стало наполняться до критической отметки, произошел прорыв дамбы и Казахстану пришлось предпринимать оперативные меры по борьбе с наводнением.

Практически в регионе не работает механизм взаимных поставок воды и топливных ресурсов, что приводит к возникновению указанных выше проблем. Различие интересов в сфере управления водными ресурсами и несогласованность предпринимаемых государствами региона действий являются сдерживающими факторами в решении проблем рационального использования гидроэнергетического потенциала стран ЦАР.

В настоящее время существует несколько так называемых «горячих точек», возможных очагов водных конфликтов.

1) Энергетическое или ирригационное использование воды реки Нарын Токтагульского водохранилища.

В советское время вся система реки Сырдарья служила обеспечению водными ресурсами орошаемых земель Узбекистана и Казахстана. Теперь такое положение не устраивает Киргизию, на территории которой формируется 40% всех водных ресурсов региона и которая к тому же обделена минеральными и энергетическими ресурсами. В 2006 г. Киргизия стала использовать свою гидроэнергетическую систему для получения дешевой электроэнергии. Но сама система была ориентирована на ирригационные нагрузки, т.е. пик водопользования приходился на вегетационный (весенне-летний) период.

72

4) Проблемы между Таджикистаном и Киргизией.

Основными водохранилищами в бассейне реки Сырдарья являются Токтогульское в Киргизии (объемом 19 куб. км) и Кайраккумское в Таджикистане (объемом 4,16 куб. км).

До настоящего времени в заключаемых между странами Центральной Азии договорах по водным ресурсам Сырдарьи предусматривается, что ирригационный режим для Казахстана и Узбекистана обеспечивается только Токтогульским водохранилищем. Однако, согласно мировой практике для каскада из 2-х водохранилищ, компенсирующим регулирование стока, основное регулирование должно начинаться с нижнего по течению водохранилища, так как нижнее водохранилище осуществляет попуски воды для всех нижележащих потребителей. Верхнее водохранилище должно подключаться только для дополнительного регулирования стока в случае, если это не удается нижнему водохранилищу в связи с его недостаточным объемом.

Складывается парадоксальная ситуация. Основное сезонное регулирование стока для Узбекистана и Казахстана в бассейне Сырдарьи осуществляет Таджикистан на Кайраккумском водохранилище, а все компенсации за регулирование стока от этих республик получает только Киргизия. Проблема таджикских гидроэнергоресурсов приобретает глобальный характер еще и потому, что в них заинтересованы Пакистан и Индия. Свои права на воду предъявляет и Казахстан.

Можно вспомнить и о казахстанско-киргизских противоречиях по водной проблеме. Некоторые представители в правительстве Казахстана призвали «всеми возможными силами воспрепятствовать строительству Кумбаратинской ГЭС на территории Киргизии», введение которой в строй «неминуемо нарушит хрупкий баланс в электро- и водоснабжении всего региона» .

Проблема обостряется и из-за высокого прироста населения в регионе. Существует опасность, что демографический рост неизбежно увеличит потребность в воде в предстоящие двадцать лет на 40%. К тому же свою долю потребуют и промышленность с агросектором, что может послужить катализатором конфликтов. Конфликтная ситуация уже проявлялась в 1998 г. в Ферганской долине, что показало лидерам региона, как нерешенность проблем распределения водных ресурсов может вызвать кризис не только в межгосударственных отношениях, но и внутри самих государств.

В Киргизии не раз высказывались мнения о невыгодности для страны сложившейся практики в области использования водных ресурсов, поскольку в настоящее время страна (как и Таджикистан) больше работает на соседей. Летняя работа водохранилищ выгодна Казахстану и Узбекистану, которые продолжают получать около 80% воды, формирующейся на территории соседних государств, практически бесплатно. К тому же острота проблемы

76

водохранилища устанавливаются только обязательства по наполнению и пропускам из него, без каких-либо условий по его наполнению. Понятно, что в таких условиях трудно говорить не только об оптимизации, но и вообще о нормальном функционировании водно-энергетического комплекса.

Сложность всего комплекса проблем, как и то, что каждая из стран ЦАР пытается решить «водный вопрос» в свою пользу, приводит к тому, что многие решения глав государств региона остались нереализованными, хотя на это направлялись значительные средства. Так, не выполнено решение глав государств Центральной Азии и правительства РФ от 11 января 1994 г. по выработке общей стратегии вододеления, рационального водопользования и охраны водных ресурсов в бассейне Аральского моря и подготовки на ее основе проектов межгосударственных правовых и нормативных актов. Не разработаны и не введены в действие нормативы по предельному расходованию воды на производство сельскохозяйственной продукции. Эти действия становятся все более актуальными в связи с ростом населения в регионе и процессами, происходящими в Афганистане, с которым у стран Центральной Азии пока нет соглашения о межгосударственном вододелении. 7) Гидроэнергетическое использование водных ресурсов.

Общий гидроэнергетический потенциал Таджикистана оценивается в 527 млрд. кВтч, в том числе технически возможный к использованию составляет 202 млрд. кВтч, а экономически целесообразный к строительству — 172 млрд. кВтч. Самая крупная гидроэлектростанция Таджикистана — Нурекская ГЭС, мощностью 3 тыс. МВт. Уникальной по значимости для региона является Кайраккумская ГЭС на реке Сырдарья, мощностью 126 МВт. Существующие в стране мощности дают возможность максимальной выработки электроэнергии и продажи ее в летний период.

Гидроэнергетический потенциал Киргизии составляет 142 млрд. кВтч, технический – 73 млрд. кВтч, экономический – 48 млрд. кВтч По двум последним показателям Киргизия уступает в СНГ лишь России и Таджикистану. Главное место в киргизской энергетике занимают ГЭС, дающие наиболее дешевую электроэнергию. Из 15 ГЭС наиболее известен так называемый «Нарынский каскад», комплекс гидроэлектростанций на реке Нарын, включающий 5 ГЭС, а также особо значимые для Киргизии ирригационные сооружения. Важнейшим элементом данного каскада является Токтогульское водохранилище и Токтогульская ГЭС, которая работает с 1976 г. Ее мощность составляет 1200 тыс. кВтч

Политические и экономические кризисы, охватившие в 1990-е гг.

практически весь ЦАР, привели к снижению уровня использования имеющихся гидроэнергетических мощностей и замораживанию строительства проектируемых каскадов ГЭС. Но и по сей день гидроэлектростанции составляют существенную долю (в среднем – около одной трети) в структуре производства электроэнергии в странах региона. Тем не менее общее

77

производство электроэнергии (в абсолютном выражении и в расчете на душу населения) в большинстве стран региона снижается.

Энергетические и водные инфраструктуры постепенно приходят в негодность, их эксплуатация в авральном режиме без серьезных инвестиций рано или поздно приводит к кризису. В целом более 70% сетей и сооружений системы водоснабжения и ирригации Киргизии нуждается в срочной реконструкции и перевооружении. Такое же положение и в Таджикистане.

Ситуацию осложняет и то обстоятельство, что значительная часть специалистов-энергетиков, обслуживающих центральноазиатские ГЭС, вынуждена была эмигрировать в другие страны, прежде всего в Россию, а попытки воспользоваться услугами турецких и малазийских специалистов не привели к ожидаемым положительным результатам. Решение указанных проблем требует привлечения значительного объема инвестиций, борьба за которые – основной барьер для успешного регионального сотрудничества. Данную проблему усугубляет отсутствие механизма реализации решений, принимаемых на межгосударственном уровне

Таджикистан, который испытывает существенный дефицит электроэнергии из-за снижения уровня воды в реках, не в состоянии самостоятельно достраивать ГЭС, заложенные еще в советское время. В начале 2000-х гг. было подписано межправительственное соглашение c Россией и Ираном о достройке Сангтудинских ГЭС-1 и ГЭС-2 и Рогунской ГЭС. Однако иранская сторона пока не стремится к активному участию в этих проектах и теоретически рассматривает лишь проект достройки небольшой Сангтудинской ГЭС-2. Российская же взялась за них весьма активно, понимая, что может получить существенную долю на рынках соседних государств. В итоге Сангтудинскую ГЭС-1 стала строить «Интер РАО ЕЭС», получив в ней 75процентную долю (25% осталось в собственности Таджикистана).

В Таджикистане возлагают особые надежды в связи с запуском Рогунской ГЭС. По соглашению 2004 г., Россия обязалась инвестировать в экономику Таджикистана $2 млрд., в том числе в строительство Рогунской ГЭС, однако это соглашение было ликвидировано.

Руководство Таджикистана выражает надежду, что Рогунская ГЭС будет построена при участии других компаний (в частности, «Интер РАО ЕЭС»). По мнению Таджикистана, на продаже только электроэнергии от Рогунской ГЭС ежегодно можно зарабатывать около $900 млн. Такая позиция не устраивает Узбекистан, который категорически возражает против строительства мощных ГЭС в верховьях трансграничных рек региона. По мнению узбекского президента, Рогунская ГЭС в Таджикистане и Камбаратинские ГЭС-1 и -2 в Киргизии после ввода в эксплуатацию снизят объемы поступления воды в Узбекистан. С другой стороны, неразумно оставлять Рогунскую ГЭС недостроенной. Решить экологические проблемы при строительстве и использовании электростанций, работающих на возобновляемых источниках

81

Естественно, что и сами центральноазиатские страны имеют свой взгляд на происходящее с ними, в них и вокруг них. Территория с такими большими природными ресурсами и таким военно-стратегическим положением не может оставаться за пределами уже существующих в мире «зон влияния». Борьба по вовлечению центральноазиатских государств в одну из таких зон сосредоточилась на решении проблемы транспортной доступности региона, его транзитного потенциала, который складывается из двух составляющих – региональной и трансконтинентальной.