Ядерный паритет

На конец 1960-х гг. Советский Союз обладал примерно равным с США количеством межконтинентальных баллистических ракет (МБР), но уступал почти в три раза по количеству ракет, запускаемых с подводных лодок, и со стратегических бомбардировщиков. По количеству ядерных боеголовок превосходство оставалось за Америкой – 4235 к 1880. Однако Советский Союз в эти годы более динамично развивал новые наступательные вооружения и проводил испытания ядерных боезарядов, что с тревогой отмечалось в «Стратегическом обозрении». Учитывая происходившие в других регионах конфликты: удержание Чехословакии в составе советского блока, войну во Вьетнаме, развитие событий на Ближнем Востоке – делался вывод, что стратегическое положение США в целом ухудшается. Однако у СССР с точки зрения безопасности в конце 1960-х гг. появилась новая головная боль: идеологическая конфронтация с КНР перешла с область военно-политического противостояния. В 1969 г. она достигла своего апогея: произошли военные столкновения на советско-китайской границе.
Чтобы снизить уровень конфронтации с новым противником, советский лидер Л.Брежнев выступил 7 июня 1969 г. с инициативой о создании азиатской системы безопасности, что можно расценивать своего рода прообразом казахстанской инициативы по созыву Совещания по взаимодействию и мерам доверия в Азии (СВМДА) 1990-х гг. «Стратегическое обозрение» чрезвычайно подробно освещало детали, исторические причины и ход советско-китайского противостояния. Западные аналитики признавали, что инициатором вооруженных столкновений выступил коммунистический Китай. В качестве иллюстрации его исторических претензий в «Обозрении» были опубликованы карты с территориями, якобы аннексированными Российской империей и Советским Союзом у Китая, среди которых весь Восточный и Юго-Восточный Казахстан, Тува, Забайкалье, Амурский край и Дальний Восток, а также Монголия. В 1969 г. вдоль советско-китайской границы произошло 16 столкновений, из них 7 на границе с Казахстаном. Два столкновения – 17 апреля и 10 июня носили особо ожесточенный характер, как подчеркивается в «Обозрении». В результате СССР к концу 1960-х гг. был вынужден сосредоточить на границе с КНР войска численностью свыше 650 тыс. чел., а Китай – свыше 800 тыс. чел. Однако, как подчеркивали западные аналитики, крупномасштабная война была в это время невыгодна ни из одной сторон. С целью избежать такого развития событий две крупнейшие социалистические страны начали вялотекущие переговоры по снижению уровня противостояния, но в тот период – безуспешные.
Несколько лет назад мы стали свидетелями урегулирования этой затяжной конфликтной ситуации: в 1996 г. было подписано Шанхайское соглашение о мерах доверия вдоль бывшей советско-китайской границы между КНР – с одной стороны, и Россией, Казахстаном, Кыргызстаном и Таджикистаном – с другой. В 1997 г. вновь состоялась встреча лидеров этих пяти государств, завершившаяся подписанием Московского соглашения, уточнявшего и детализировавшего уровни снижения военных приготовлений в приграничной зоне. Все территориальные и пограничные претензии были окончательно сняты в ходе Алматинской встречи в 1998 г. Сегодня из тридцатилетней перспективы представляется уже невозможным повторение того уровня конфронтации, который существовал между СССР и КНР в конце 1960-х гг. Однако Советский Союз уже был серьезно озабочен строить свою стратегическую безопасность на два фронта – против США и маоистского Китая.
В свою очередь Соединенные Штаты должны были помимо прямой конфронтации со своим главным противником – СССР, бороться против распространения марксистских и других нелояльных Вашингтону режимов в различных частях света согласно своей концепции «сдерживания коммунизма». Таким образом, сутью военно-политической стратегии Америки 1970-х гг. стало, помимо «сдерживания коммунизма», ограничение гонки наступательных вооружений, когда стало ясно, что Советский Союз вполне способен нанести непоправимый урон в ходе ядерного удара по США. С этого момента разрыв в количестве боеголовок между двумя супердержавами уже не имел принципиального значения. Прежняя концепция США «ядерного устрашения» перестала отвечать стратегическим реальностям 1970-х гг.
В русле своей политики уменьшения стратегической угрозы Америке в 1970-е гг. удалось подписать с Советским Союзом два соглашения: ОСВ-1 в 1974 и ОСВ-2 в 1979 г. Соглашения устанавливали своеобразные «потолки» для наступательных вооружений обеих сторон. Таким образом, несколько уменьшался риск бесконечного и чрезмерного наращивания стратегических вооружений. Однако хрупкий баланс сил между сверхдержавами постоянно нарушался вследствие различных технологических новинок, позволявших обходить условия договоров: США создали баллистические ракеты с разделяющимися головными частями (МБР/РГЧ), СССР разместил в Европе оружия среднего радиуса действия и т.д.
В 1974 г. Соединенные Штаты и Советский Союз столкнулись с новым вызовом созданной ими системе нераспространения ядерного оружия: 8 мая Индия произвела первый ядерный подземный взрыв на своем полигоне Покхаран. Этот факт продемонстрировал несовершенство режима ядерного нераспространения: Индия смогла создать собственное взрывное атомное устройство благодаря построенному в 1961 г. с помощью Канады ядерному реактору. Примерно в одно время с Индией ядерными устройствами обзавелись Израиль и Южно-Африканская Республика, а Пакистан встал на путь создания ядерного оружия. В 1998 г. Индия и Пакистан официально ввели себя в «ядерный клуб». Однако в геополитической реальности 1970-х гг. ядерная активность указанных государств не играла почти никакой роли в тени противостояния супердержав.
В соответствии с усложняющейся ситуацией «Стратегическое обозрение» поменяло в 1970-е гг. свою внутреннюю структуру: помимо тематических разделов: «Новые факторы безопасности» и «Супердержавы» – появились подробные обзоры, построенные по региональному принципу. Это вытекало из все более растущего значения региональных конфликтов, которые начинали оказывать прямое воздействие на глобальную безопасность. В 1970-е гг. политика Запада оказалась под воздействием следующих долгосрочных факторов, вынуждавших его учитывать их при разработке долгосрочной стратегии безопасности: это, в первую очередь, нефтяной кризис 1974 г., обнаживший зависимость индустриальных держав от производителей энергоресурсов; разрядка напряженности в Европе, которая зафиксировала военно-политическое статус-кво на континенте; растущая опасность военных конфликтов в странах третьего мира. Советский Союз в свою очередь использовал в свою пользу все три фактора: нефтедоллары за подорожавшую нефть, разрядку как возможность получать технологии и высокотехнологичную продукцию с Запада и многочисленные конфликты в третьем мире для укрепления своего идеологического влияния. Однако с 1972 г. большую обеспокоенность Москве начинал внушать новый фактор мировой политики: сближение КНР с США.
В зависимости от реалий мировой политики супердержавы были вынуждены приспосабливаться к ним. «Обозрение» назвало Соединенные Штаты в 1978 г. «скептической державой», имея ввиду уроки, которые извлек Вашингтон из поражения во Вьетнаме (197375 г.): США перестроили свою концепцию таким образом, чтобы избежать отныне прямого вмешательства американских вооруженных сил в военные конфликты (4). Советский Союз, обеспечив свою стратегическую безопасность в целом, перешел к тактике «защиты периферии», как выразились авторы «Обозрения». Она включала в себя как укрепление стратегических сил по периметру собственно границ страны (Арктика и Дальний Восток), так и появление тенденции вмешательства в дела соседних государств с целью создания там дружественных режимов. Именно эта логика позднее привела советские войска в Афганистан. Страна, которая наиболее активно в эти годы (1975-78) прибегала к методам военной интервенции, была Франция.
В конце 1970-х гг. обе супердержавы приступили к разработкам вооружений в новых областях: антиспутниковых систем, энергетического (лазерного) оружия и т.н. частотно-лучевого оружия; а также к дальнейшей модернизации воздушных сил. В это время произошел перелом в советской стратегии в развитии роли воздушных сил: от взгляда на них как на вспомогательную силу при наземных операциях к пониманию их роли как самостоятельного и решающего вида вооруженных сил при ведении современного боя, т.е. к адаптации западной концепции ВВС.