Исламский наркокартель

После того, как последний советский военный перешел АмуДарью, все были абсолютно уверены, что кабульский режим падет с минуты на минуту. Однако этого не произошло. Авторы стратегического обозрения сделали попытку понять причины устойчивости режима Наджибуллы в 1989-90 гг. Одной из причин было исчезновение вместе с советскими войсками идеологического измерения конфликта – отпала необходимость в джихаде. На фоне осуществляемой Кабулом политики «национального примирения» усилились разногласия между группировками оппозиции. В июле 1989 г. имели место вооруженные столкновения между силами возглавляемой Хекматиаром партии Хезб-и ислами и отрядами, находящимися в подчинении у Ахмад Шах Масуда в северной провинции Тахар. Масуд потерял семерых командиров и в декабре осуществил ответную акцию, уничтожив четверых полевых командиров, подчинявшихся Пешаварскому альянсу. Борьба принимала все более отчетливые этнические формы. За противоборством персоязычных афганцев, в том числе шиитов, и пуштунов стояли интересы Ирана и Саудовской Аравии.

Неуспехи оппозиции носили в большей степени политический, чем военный характер. Разнородная оппозиция была не в состоянии быстро перейти от партизанской войны к классической военной конфронтации с правящим режимом. В этих условиях муджахеддины выбрали тактику концентрации сил вокруг основных стратегических районов (Кабул, Хост, Джалалабад). Однако их возможные серьезные успехи были сорваны политикой Пакистана, сделавшего ставку исключительно на пешаварские партии и среди них – на Хекматиара в ущерб поддержке полевых командиров. Большинство последних практически не контролировались Исламабадом и демонстрировали тенденцию к возврату традиционных отношений между провинциями и центром, т.е. признание его субординации в обмен на большую степень автономии. Однако эта тенденция была сорвана поворотом в политике кабульского режима и его вооруженных сил. В 1989 г. в окружении Наджибуллы возобладало ощущение, что они загнаны в угол. Во время штурма Джалалабада муджахеддины, среди которых было много арабских волонтеров, не щадили своих противников, и армия Наджибуллы поняла, что у нее нет выбора кроме того, что необходимо сражаться с противником до последнего. Военные столкновения приняли еще более ожесточенный характер, чем они были во время присутствия советских войск. Москва наладила бесперебойные поставки в Кабул, и исход противоборства в 1989 г. был решен советскими ракетами Скад.

В политической сфере НДПА сделало попытку изменить свою идеологическую окраску, апеллируя к многопартийности, политическому диалогу, патриотизму и исламу. На местах прежние власти сменялись по согласованию с полевыми командирами, и этот процесс безусловно внес свою долю в деморализацию боевого духа муджахеддинов. С другой стороны, боевой дух, моральные качества и профессионализм армии кабульского режима заметно улучшились. Армия перешла к тактике концентрации в крупных городах и важных стратегических пунктах и смогла эффективно организовать оборону Джалалабада с февраля по май и Хоста с августа по сентябрь 1989 г.

В конце 1988 г. США и Пакистан уже имели свою концепцию «урегулирования» ситуации в Афганистане: создание на базе пешаварского альянса Афганского Переходного правительства, которое могло бы стать политической альтернативой Кабулу. С этой целью все силы были брошены на захват Джалалабада, который планировалось превратить в центр легитимизации нового правительства. Всеми военными и политическими операциями непосредственно руководило пакистанская разведслужба ИСИ. В феврале она созвала из тщательно подобранных делегатов шуру, где доминировали представители пешаварской семерки. В этническом плане они представляли пуштунскую племенную группу Гилзай. Была блокирована попытка ввести в переходное правительство представителей группы Дуррани, тесно связанной с монархическим и кабульским режимом. Учитывая финансовую помощь Саудовской Аравии, пост премьер-министра был предложен представителю немногочисленной ваххабистской секты. Однако переходное правительство не имело никаких рычагов воздействия на полевых командиров и вскоре потеряло всякое доверие.

Наступление на Джалалабад провалилось, так как ИСИ игнорировало военно-политические реалии, погнав в наступление против хорошо вооруженных регулярных войск плохо обученных для таких действий партизан. К тому же отсутствовало эффективное центральное командование. Основной политической ошибкой пакистанских стратегов был нежелание и страх перед победой муджахеддинов, которых Исламабад не мог контролировать. Их военная победа очень быстро поставила бы на повестку дня вопрос о создании т.н. Пуштунистана. В этих условиях ИСИ сделала ставку на натравливание пуштунов Гилзай против Дуррани, пешаварских политиков против муджахеддинов и партию Хезб-и ислами против всех остальных. Эта стратегия нашла поддержку у Саудовской Аравии и Братьев-мусульман, видевших в Хекматиаре заслон против иранского влияния в Афганистане. Вашингтон, пойдя наповоду у пакистанской ИСИ, резко сократил помощь муджахеддинам и оказал давление на частные организации и ООН с тем, чтобы вся помощь направлялась в руки пешаварцев. Все это резко изменило баланс сил в пользу Кабула. В это время СССР оказывал кабульскому режиму помощь в размере 300 млн. долл. ежемесячно.

Со временем США попытались бойкотировать Хекматиара ввиду его жесткой антизападной и антиамериканской риторики, однако это не имело успеха, так как лидер Хезб-и ислами пользовался полной поддержкой Эр-Рияда. США прибегли к новой тактике, попытавшись организовать переворот в Кабуле с помощью националистических элементов во фракции НДПА Хальк и тех муджахеддинов, которым удалось просочиться в Кабул. Три таких попытки – в августе, декабре 1989 г. и в марте 1990 г. провалились. В ходе долгой афганской трагедии выросла новые силы, которые угрожали как Востоку, так и Западу. Несмотря на этнические и племенные различия, в зоне расселения пуштунских племен по обе стороны линии Дюранда активно культивировались наркотические растения. Так называемый «племенной пояс» превратился в «исламский наркокартель». Наркотики выращивались и вывозились по колумбийской схеме: сеть крестьянских участков являлась производственной базой, частные торговцы осуществляли маркетинг, сбор и доставку, а доходы делились с местными и государственными властями. Наркокартель делился на две группы: муджахеддинов и частных владельцев. Муджахеддины контролировали восточную и южную части этого пояса. Со временем в наркобизнесе начали отчетливо доминировать частные дилеры, диктовавшие свою волю как муджахеддинам, так и местным властям. К началу 1990-х гг. ситуация в «исламском наркотическом полумесяце» уже серьезно затрагивала не только Афганистан и Пакистан, но и Иран и Советский Союз.

В начале 1990-х гг. ситуация приобрела патовый характер: те полевые командиры, которые могли организовать массированное и эффективное наступление на кабульский режим, стали жертвой блокады, организованной ИСИ. В этот период вновь забрезжила надежда на переговорное решение конфликта. СССР и Иран фактически достигли в июне 1989 г. взаимопонимания по созданию коалиционного правительства. Процесс блокировался Исламабадом, сделавшим ставку на поддержку только одной, подконтрольной себе этнической группы – Гилзай. Таким образом, конфликт неизбежно перетекал из идеологической фазы в этническую. Последующие события только подтвердили это^<sup/>. По иронии судьбы, твердая позиция Исламабада по афганской проблеме била рикошетом по нему самому: затягивание конфликта делало длительным фактором нестабильности пребывание афганских беженцев на территории Пакистана; и без того неустойчивое правительство Б.Бхутто оставалось в политическом плане заложником развития ситуации в северо-западных районах страны, где все труднее становилось контролировать лагеря афганских беженцев.

В целом положение правительства Б.Бхутто, дочери казненного в 1972 г. диктатором Зия Ульхаком популистского лидера и бывшего премьер-министра Пакистана, было чрезвычайно сложным. Оно дрейфовало, по выражению авторов, под воздействием внутренних и внешних проблем. И хотя обстановка внутри страны была либерализована – из тюрем вышли политзаключенные и исчез пресс цензуры и антипрофсоюзного законодательства – структура власти оставалась достаточно неустойчивой. В стране существовали четыре конкурирующих между собой источника власти: премьерминистр Б.Бхутто, вокруг которого группировались разрозненные реформистские силы; президент Г.Исхак Хан и стоящие за ним истеблишмент и консервативные силы; партия Ислами Джамхури Иттехад во главе с Навазом Шарифом, контролирующая провинцию Пенджаб с 62% населения, и армия. Параллельно на юге страны шла острая политическая борьба между синдхскими националистами и мухаджирами.

В разработке экономической стратегии правительство Бхутто шло по стопам генерала Зия Ульхака: апеллируя к геополитической ситуации, оно просило о помощи иностранные государства и международные финансовые институты. В апреле 1989 г. общая сумма обещанных внешними донорами правительству Бхутто средств достигла 3,1 млрд. долл., и МВФ открыл Пакистану кредит на три года в размере 1 млрд. долл. На экономическое развитие страны в начале 1990-х гг. стали воздействовать новые экономические факторы: упали валютные поступления от пакистанских эмигрантов в странах Ближнего Востока; импорт в страну приобрел несбалансированный характер – увечилось потребление предметов роскоши и потребление в целом; не было отдачи от различных непродуктивных инвестиционных проектов, сделанных в конце 1980-х гг. Финансовые злоупотребления, бюрократическая и политическая коррупция тормозили проведение реформ. Главным источником коррупции стала торговля наркотиками; по данным МИСИ, ежегодный доход от наркотиков оценивался в 4-7 млрд. долл.

Во внешней политике дела Пакистана также были запутаны. Вывод советских войск из Афганистана не привел к решению проблемы Афганистана. В стране скопилось около 3,5 млн. беженцев и их количество росло, а иностранная помощь резко уменьшилась. Отношения с США осложнялись требованиями Вашингтона в отношении демократизации страны и его опасениями перед ядерной программой Исламабада. К плюсам внешней политики Бхутто следует отнести возращение Пакистана в Британское содружество и получение от Японии существенной экономической помощи. В конце 1980-х – начале 1990-х гг. вновь осложнились отношения с Индией, которые и до того были откровенно враждебные. Главным, но не единственным камнем преткновения была проблема Кашмира, где примерно с 1987 г. усилились антииндийские сецессионистские настроения на фоне пропакистанской пропаганды. Это привело к росту насилия и военным столкновениям в провинции, причем Дели небезосновательно подозревал Исламабад в подготовке боевиков, действовавших в Кашмире и Пенджабе.

В сложном узле проблем, с которым столкнулся Пакистан к началу 1990-х гг., авторы «Стратегического обозрения» с трудом смогли остановиться и выбрать главную. Это была судьба дальнейшей демократизации этого государства и проведение в нем глубоких политических, социальных и экономических проблем. В конечном счете, неспособность решить эти проблемы стоила поста премьера Б.Бхутто и привела к перманентному состоянию политического кризиса в стране^<sup/>.