Новые государства в Центральной Азии

С 1992 г. центральноазиатский регион появляется на страницах «Стратегического обозрения» в качестве самостоятельного сюжета. Авторы отмечают, что, если ликвидация советской угрозы в Европе и падение железного занавеса заставляют полностью пересмотреть геостратегическую ситуацию на континенте, то создание независимых государств в Центральной Азии в еще большей степени делает необходимым пересмотр всей геополитической концепции Запада в Азии. Железный занавес, отделявший советские среднеазиатские республики от их собратьев в Турции, Иране, Афганистане и Китае был еще более непроницаемым, чем в Восточной Европе. Тем сильнее могли сказаться последствия его падения на геополитическом положении соседей региона. Уход или ослабление России в Центральной Азии неизбежно создаст вакуум силы, который должен быть заполнен соседними державами. Именно этот тезис лег в основу всех геополитических калькуляций Запада, и в первую очередь США, в отношении Центральной Азии.

Авторы проводят параллели между ситуацией в Центральной Азии в начале 1990-х гг. и положением небольших государств Южной Азии – Бангладеш, Шри Ланки, Непала и Бутана в тени конфронтации региональных держав – Индии и Пакистана после ухода Британии. Молодые центральноазиатские государства также оказались под двойной угрозой – политической дестабилизации и территориальной дезинтеграции.

Путь центральноазиатских республик к независимости начался еще в период перестройки. Вслед за требованиями большей культурной и религиозной свободы вскоре последовали требования об экономической самостоятельности. Реальными шагами к отходу от советской имперской централизации были такие акции как строительство мечетей, расширение функций национальных языков и установление более тесных связей с остальным мусульманским миром – паломничество к святым местам, получение религиозной литературы и т.д. На первых порах Москва сделала попытку остановить рост национализма в регионе. В ходе первой фазы перестройки в 1985-88 гг. кампания по борьбе с коррупцией имела целью именно это. В регионе оценили эти действия как тенденцию к уменьшению местной автономии и проявление великорусского шовинизма. Декабрьские волнения 1986 г. в Алма-Ате продемонстрировали, пишут авторы, что диктату центра могут быть положены определенные пределы. Большой политический эффект имели волнения в Ферганской долине в мае 1989 г., в Душанбе в феврале 1990 г. и в Ошской области в июне 1990 г. Они заставили Москву и республиканское руководство понять, что нет ничего важнее на тот момент, чем сдержать рост социального насилия и обеспечить общественную дисциплину. Эта цель стала более приоритетной, чем экономические, этнические и религиозные проблемы и определила характер перехода республик к независимости.

В отличие от своих коллег в Прибалтике, Армении и Грузии нерусская коммунистическая номенклатура в центральноазиатских республиках совершила успешную трансформацию от защитников марксистско-ленинской идеологии к национализму. В основе этой трансформации лежала традиционно существовавшая система отношений патрон-клиент и клановых связей. В соответствии в этим переходом место коммунистической идеологии заняли атрибуты национального характера – язык, историческая символика, ислам и т.д. но главная составляющая успеха лежала в том, что национальная номенклатура включила в свою программу, с которой она боролась за независимость от центра, многие положения демократической оппозиции, выхолащивая их по мере овладения самостоятельной властной базой.

Наиболее открыто действовал в этом смысле узбекский лидер И.Каримов, пришедший к власти на волне ферганских событий и позволивший себе открыто критиковать Горбачева и его союзный договор в ноябре 1990 г. Одновременно Каримов начал борьбу с оппозицией в средствах массовой информации и в конце 1991 г. одержал полную победу на президентских выборах. В Туркменистане аппаратчикам удалось полностью предотвратить любые попытки покушения на монополию своей власти и властная структура КПСС была сохранена без всяких изменений при переходе к суверенитету. Олицетворением туркменского авторитаризма стал первый президент независимого Туркменистана С.Ниязов (Туркменбаши). Только в одной центральноазиатской республике демократия сыграла какую-то роль при переходе от советского режима к независимости: в Киргизстане на выборах в октябре 1990 г. победил антикоммунистический интеллектуал А.Акаев. В Таджикистане противостояние между старым и новым приняло форму борьбы между властью коммунистических аппаратчиков и новых сил, взявших в качестве политической платформы ислам. Власти Р.Набиева противостояли Растохез, Демократическая партия и Партия исламского возрождения. Набиев с небольшим перевесом (58%) сумел победить оппозицию на выборах, но его положение было чрезвычайно неустойчивым^<sup/>.

Однако, пишут авторы, в Центральной Азии был лидер, который привлек к себе наибольшее мировое внимание и наиболее мастерски совершил переход от бывшего коммунистического аппаратчика к лидеру национального масштаба. Это был Нурсултан Назарбаев, президент Казахстана.