В поисках стратегии: Россия и Центральная Азия

Центральная Азия традиционно входит в зону интересовРоссии. Центральная Азия рассматривается в Москве в качестве традиционного«буфера» или пояса безопасности для России, в контексте обеспечениябезопасности южных границ. Особую значимость региона для России определяетнефтяной фактор и желание России сохранить влияние на Каспии; большое значениедля России имеет территория региона в качестве зоны базирования силовыхресурсов для принятия соответствующих мер в случае возникновения в близлежащихрегионах полномасштабных конфликтов, включая ядерные; регион представляет собойдля России «зону ответственности» за русское и русскоязычное население,сохранение значимой политической роли русского языка и культуры.

Таким образом, стремление к реализации этих четырехдоминирующих интересов в целом определяло общий характер российской стратегии вЦентральной Азии в период с 1991 по 2001 гг. Однако надо отметить, что втечение 1990-х гг. у России в отношении центральноазиатского регионапрактически не было выработано полноценной политики, понимаемой как цепьпоследовательных шагов, нацеленных на достижение четко сформулированныхстратегических целей. Центральноазиатская политика России носилапреимущественно реактивный характер.

После прекращения существования СССР в декабре 1991 годапроцесс самоопределения новой политической элиты России привел к появлениютенденции к самоизоляции от многих важных направлений внешней политики бывшегоСоюза.

В этот период интерес нового правительства в Москве кдорогостоящей поддержке своего присутствия в регионе значительно снизился.Кроме того, во внешней политике РФ был взят курс на скорейшее вхождение в числоевропейских стран. Во внешнеполитической стратегии России явно проявлялосьстремление к ассоциированию себя с Европой и в целом с Западом.Центральноазиатские государства рассматривались в то время как своеобразный«балласт», тормозящий процесс органичного включения России в западноевропейскуюцивилизацию.

Одним из основных направлений во внешней политике России напостсоветском пространстве и в центрально-азиатском регионе в частности в этотпериод стало стремление к формированию региональной системы безопасности. Вэтой связи, в мае 1992-го в Ташкенте был подписан Договор о коллективнойбезопасности (ДКБ) стран-членов СНГ, призванный обеспечить политическуюстабильность на время трансформации. В его рамках Россия использовала триосновных направления в своей внешнеполитической деятельности: миротворчество,совместная охрана границ и (отчасти) военное присутствие. Таким образом,основной акцент был сделан на военно-политические методы.

Однако в целом позиции России в регионе ЦА достаточнобыстро ослабевали. Узбекистан и Казахстан создали собственные военные ипограничные формирования, и Москва в тот период сохранила прямой контрольтолько над пограничными силами в Туркмении и Киргизии. Преследуя в Таджикистанедвойную цель: стабилизация ситуации и защита российских интересов, Москваоказалась вовлеченной в разгоревшийся межтаджикский конфликт. В то время Россияизбрала политику, которая может быть охарактеризована как поддержка таджикскогоправительства и сохранение миротворческой миссии в качестве внутрирегиональногодела СНГ.

Экономические отношения с Центральной Азией в этот периоддля России не являлись приоритетными. В Москве делался расчет на то, чтосуществовавшие ранее тесные экономические связи между республиками,составлявшими части единого народно-хозяйственного комплекса, будутестественным образом стимулировать интеграцию. В это же время крупнейшиезападные компании закрепились на центральноазиатском рынке, заметно уменьшивроссийское экономическое присутствие. Вместе с тем, Россия продолжала проявлятьзаинтересованность в транспортировке энергоресурсов региона в выгодном ейнаправлении.

Во второй половине 1990-х гг. высшая политическая элитаРоссии постепенно стала приходить к осознанию масштабов угрозы потеригеополитического влияния в Центральной Азии и необходимости укрепления своихпозиций на южном геостратегическом направлении. Появление в 1994 на афганскойполитической сцене движения «Талибан», дальнейшее обострение ситуации вАфганистане, особенно с 1996 года, четко обозначило необходимость более тесноговзаимодействия в обеспечении стабильности и безопасности России и странЦентральной Азии. В 1996 году при российских усилиях оформился антиталибскийальянс, в который кроме России вошли, центрально-азиатские государстваУзбекистан, Кыргызстан, Таджикистан, Казахстан, а также Иран.

Период с 1999 по первую половину 2001 года характеризуетсятем, что Москвой на вооружение была взята тактика усиления векторовдвустороннего взаимодействия, дополняемая активизацией деятельности врегиональных межгосударственных объединениях. Изменение российской политическойдинамики в регионе в этом направлении особенно получило развитие с приходом В.Путина сначала на пост премьер-министра, а затем и президента РФ.

В августе 2000 года боевики ИДУ атаковали территорию Узбекистанав Сурхандарьинской области, а осенью талибы, разгромив в боях вооруженныеотряды Северного альянса, практически вышли на границы Таджикистана иУзбекистана. В этот период Ташкент отверг идею России о создании коллективныхрегиональных вооруженных сил и пошел на прямой диалог с талибами. Однако впоследующем выбранная Узбекистаном стратегия не принесла ожидаемых результатов,и ставка на талибов оказалась несостоятельной. В декабре Советом БезопасностиООН были введены санкции в отношении талибов. Весной Северный альянс началконтрнаступление и не только вернул себе утраченные позиции, но и серьезнопотеснил движение «Талибан». Данное развитие событий вновь обусловилоактивизацию российской политики в регионе и способствовало очередному сближениюРоссии и Ташкента.

Присутствие в Таджикистане российского военного контингентав составе 201-й мотострелковой дивизии и пограничной группы ФПС России давалоМоскве реальную возможность усиливать свое влияние в регионе. Благодаряактивному участию в процессе противостояния афганским талибам наафгано-таджикской границе, Россия приобретала роль сильного защитника, как вглазах Таджикистана, так и других государствах Центральной Азии. Россия оказалавоенно-техническую помощь для противодействия бандформированиям исламскихэкстремистов, вторгшимся в августе 1999 г. на юг Кыргызстана с территорииТаджикистана. Низкий уровень взаимодействия Москвы и Ашхабада в областиобеспечения региональной безопасности во многом был обусловлен тем, чтоТуркменистан придерживался статуса нейтрального государства. Настаивая напроведении самостоятельной «нейтральной» политики Ашхабад воздерживался отпрактического участия в каких-либо межгосударственных системах коллективнойбезопасности.

Важная роль в российской политике в Центральной Азииотводилась Договору о коллективной безопасности. В условиях возникновенияреальной угрозы участники ДКБ в 2000-01 гг. были вынуждены предпринять рядшагов для ответа на новые вызовы своей безопасности. К лету 2001 г. участникиДКБ вплотную подошли к необходимости создания собственных коллективных силбыстрого развертывания (КСБР), которыми уже более 20 лет располагали США идругие страны НАТО. Сферой применения КСБР должна была стать первоначальноЦентральная Азия, а в будущем – любой регион сферы применения ДКБ, откуда моглабы исходить угроза международного терроризма. В состав КСБР были включеныказахстанский штурмовой батальон «Казбат», киргизский горно-стрелковыйбатальон, российская тактическая группа на уровне батальонных соединений и отдельныйбатальон связи, а также таджикский десантно-штурмовой батальон. Таким образом,силы быстрого развертывания были предназначены для проведения мобильныхопераций и быстротечных боев по ликвидации ограниченных групп террористов потипу баткенских. Но для отражения крупномасштабного вторжения или проведениякрупных миротворческих операций регионального уровня этих сил былонедостаточно. Кроме того, особая политика Узбекистана делала затруднительнымэффективное взаимодействие всех заинтересованных сторон.

Несмотря на все возрастающую роль вЦентральной Азии США,

Китая, стран мусульманского мира и другихвнешних игроков, роль России в обеспечении стабильности в регионе по-прежнемуоставалась ведущей. В этот период ни США, ни Китай не претендовали на роль военно-политическойсилы в регионе.