Ловушки геополитики и судьба Казахстана

Сказать, что Казахстан после распада Советского Союзаоказался в сложном положении, значит не сказать почти ничего. Положение былоархи-сложным со всех точек зрения. Ловушки и дилеммы Казахстану расставилигеография и геополитика, демография и история, экономика и политика.

С первых дней независимого существования, и даже доофициального распада СССР, Казахстан волей-неволей оказался втянут в большуюгеополитическую игру. В ней сконцентрировались все проблемы постсоветскогопериода: распад супердержавы и слабость России, подыгрывавшей Западу; проблемыядерного наследства; каспийский узел; наступление с Юга исламскогофундаментализма; вдруг резко возникшая на Востоке тень Китая; упорноестремление Запада, в первую очередь США навязать свои правила игры и многоедругое.

С партнерами – бывшими республиками Союза, новое кремлевскоеруководство обращалось как с надоевшими нахлебниками. Это ярко проявилось вистории с рублевой зоной, из которой Казахстан, как и другие республики,просто-напросто вытолкнули. Ельциновская Россия, среди прочего, совершила двекрупнейшие ошибки. Первая касалась настойчивости Москвы в навязывании двойногогражданства, на что казахстанская сторона при всем своем стремлении кинтеграции пойти не могла. Вторая ошибка состояла в поддержке различныхсепаратистских и этнических движений среди русскоязычного населения, в первуюочередь – казачества.

К счастью, серьезных последствий эти ошибки не имели. Болеетого, Казахстан и Россия сумели постепенно распутать клубок других проблем(Байконур, задолженность, Каспий и т.д.). Это стало возможным во многомблагодаря толерантности казахстанской стороны, а также хорошим личнымотношениям российского и казахстанского лидеров. В целом отношения Казахстана сРоссией были на порядок выше, чем с любой другой страной. Но в результатенедальновидной политики Москвы первой половины 90-х годов уход России изЦентральной Азии начал приобретать необратимый характер. В сложившихся условияхединственной надеждой России и коридором в регион оставался Казахстан.

Ситуация первой половины 1990-х носила многовариантныйхарактер и ход событий мог повернуться в любую сторону. Агрессивныхнационалистов хватало как в России, так и в Казахстане.

События конца 1990-х – начала 2000-х годов подтвердилидальновидность тех, кто предупреждал об угрозе воинствующего исламизма дляЦентральной Азии сразу же после распада СССР. Действительно, после 1991 годареспублики Центральной Азии остались фактически беззащитными перед лицомнаступавшего фундаментализма. Более того, в некоторых из них нашлись силы,которые приветствовали исламизацию и всячески поддерживали ее. В Таджикистанеэто обернулось жесточайшей гражданской войной. В других республиках регионасветские пост-коммунистические лидеры сумели путем репрессий удержать ситуациюпод контролем, но эта угроза сохраняется в республике до сих пор.

Таким образом, в начале 1990-х Центральная Азия лицом клицу столкнулась с миром ислама, который считал ее своей частью. Наибольшуюактивность на первых порах проявляла Турция, но ее стратегия в Центральной Азиине имела никакого отношения к исламу, а строилась на иллюзорной концепциитюркского единства. Со временем эта концепция показала свою полнуюнесостоятельность. Государства региона отказались от навязываемого им Западомнового «старшего брата» в лице Анкары. Тем не менее, Казахстану удалосьнаправить развитие связей с Турцией исключительно в торгово-экономическое руслок обоюдной выгоде обеих сторон.

Наибольшие опасения в отношении экспорта в Центральную Азиювоинствующего исламизма существовали в связи с Ираном. Действительно,определенную роль в эскалации таджикского конфликта Тегеран сыграл. Но вдальнейшем он продемонстрировал зрелый и ответственный подход в урегулированииконфликта. Что касается страхов, что ИРИ начнет экспортировать идеи исламской революциив регион, то они не оправдались. Тегеран сумел выстроить свои отношения состранами Центральной Азии таким образом, что они были лишены любого налетарелигиозности. Во второй половине 1990-х гг. Иран займет свое место в рядахантиталибской коалиции вместе с Россией, Индией и странами Центральной Азии.

Настоящая угроза со стороны воинствующего исламскогофундаментализма носила косвенный характер и исходила от двух государств:Пакистана, который вынашивал свои далеко идущие стратегические планы в отношенииЦентральной Азии и поддерживал самых крайних фундаменталистов в Афганистане, иот Саудовской Аравии. Эр-Рияд в своей политике на постсоветском пространстверуководствовался двумя мотивами – идеологическим и практическим.Идеологическая, точнее – религиозная, мотивация носила крайне примитивныйхарактер и состояла в том, чтобы насадить повсюду ислам в ваххабистскомварианте и оторвать Центральную Азию (и Кавказ) от их суфийских традиций.Практический интерес саудитов выражался в стремлении дестабилизировать регионы,прилегающие к Каспию, и тем самым блокировать развитие каспийскихэнергоресурсов. Эр-Рияд фактически взял на содержание чеченских инсургентов инес основную ответственность за дестабилизацию Кавказа.

В своих отношениях с миром ислама Казахстану былонеобходимо решить задачу со многими неизвестными. Нужно было показать исламскимстранам, что Казахстан является для них как бы «своим», и в то же время ненапугать Россию и Запад чрезмерным сближением с мусульманским миром. Крометого, было крайне необходимо соблюдать баланс на двустороннем уровне: какие-тошаги в отношении Пакистана требовали аналогичных в направлении Индии, сближениес Ираном не должно было испортить наших отношений с Турцией и т.д. Даже сСаудовской Аравией и другими феодальными теократиями Персидского залива Астанеудалось найти общий язык.

Естественно, этот заигрывание Казахстана с чужим и опаснымисламским миром был не от хорошей жизни. Основная цель состояла в том, что бызастраховать страну от всяких неожиданностей, связанных с Афганистаном и другойактивностью воинствующих исламистов, которые повсеместно набирали силу.Одновременно Казахстан искал и нащупывал на международной арене новыевозможности для укрепления своей безопасности.

Отношения Казахстана с Китаем заслуживают особого внимания.Это тот самый случай, когда руководству молодого независимого государстваприходилось переламывать навязанные извне и собственные стереотипы в отношениисоседа. Не секрет, что Китай на подсознательном уровне вызывал слишком много негативныхэмоций, связанных как с недавней историей, так и с древней историческойпамятью. Кроме того, невольно вызывали опасения колоссальные демографическиепараметры этой страны и ее непосредственная близость к Центральной Азии.

Чтобы пойти на сближение с КНР, требовалось перешагнутьнекий психологический барьер. К чести Пекина следует сказать, что он такпостроил свою политику, что практически полностью развеял опасения в своихгеополитических амбициях в отношении Центральной Азии как у постсоветских государств,так и у Запада. Россия долгое время считала, что опасаться Китая нет причин,что он не сможет занять ее место патрона в регионе. Запад наоборот исходил изтого, что Китай сможет оказать благотворное экономическое влияние на регион. Ните, ни другие в начале 1990-х годов не допускали и мысли, что Китай посмеетпретендовать на роль полноценного геополитического игрока в этом регионе.

То, что это происходит, очень скоро почувствовали на себеКазахстан и другие участники пограничных переговоров с КНР из числапостсоветских республик. Используя мягкий дипломатичный нажим с подспуднойдемонстрацией своей мощи, Пекин сумел «убедить» партнеров по переговорам внеобходимости признать проблему «спорных» территорий, а затем – согласиться стем, что «спорные» территории по праву принадлежат Поднебесной. Конечно, Россияи другие постсоветские республики были вынуждены в такой безвыходной ситуациисогласиться с китайским диктатом, но это было еще одно из последствий распадаСССР, с которым волей-неволей приходилось мириться. Надо сказать, что Китайсумел максимально подсластить пилюлю и обставить расставание с территориямиинтенсификацией экономического сотрудничества и даже образованием широкойполитической организации – Шанхайской пятерки (затем ШОС).

По мере эскалации в условиях безвизового режиманеконтролируемого перетока населения по обе стороны границы, к середине 1990-хобе стороны начали проявлять равное беспокойство этим процессом и в результатеобоюдно пришли к необходимости возвращения визового режима. Когда уйгурскийнационализм начал активизироваться в Синьцзяне и в восточных районах РК, Пекини Алматы синхронно проявили обеспокоенность и вновь пришли к полномувзаимопониманию. И по другим проблемам, будь то талибы или каспийская нефть,стороны всегда находили общий язык, хотя это не всегда было заметно стороннемунаблюдателю.

Таким образом, Казахстану удалось наладить отношения сгигантским соседом. Что касается геополитических амбиций Пекина, то он такстарательно их маскировал, что постепенно развеял у всех почти все сомнения.Более того, после событий 2001-2002 годов создалось впечатление, что Китайсознательно уходит от любых геополитических игр в их традиционном понимании.Возможно, что Пекину удалось успокоить своего временного союзника – Москву инекоторые центральноазиатские государства, но к тому времени в регионе ужепоявился игрок, который всю палитру международных отношений оценивал с точкизрения геополитики и которого маневры Китая – искренние или искусственные – невводили в заблуждение. Этот геополитический игрок рассматривал Центральную Азиюкак сферу своих исключительных интересов.

История появления и закрепления США в Центральной Азииявляется частью той великой геополитической битвы, которую американскиестратеги под влияем собственных теоретико-геополитических конструкций ведут ужепочти столетие. В лице Америки Казахстан столкнулся с самым серьезным вызовом,с самым упертым и самым бескомпромиссным геополитическим игроком.

Доведя Советский Союз до распада, Соединенные Штатысчитали, что имеют «законное» право распоряжаться его наследством. К числусамого важного геополитического наследия относился обширный регион Каспийскогобассейна и Центральной Азии, контроль над которыми позволял установитьдоминирующее положение во всей центральной Евразии. Из этих соображений истроилась стратегия Вашингтона в регионе. Ее острие было направлено наКазахстан – наиболее важное и ценное с точки зрения геополитики звено в бывшемСССР.

В начале 1990-х Казахстан располагал некоторым ресурсом дляполитического маневра в своих отношениях с США. Этот ресурс ему давало наличиесоветского ядерного оружия на казахстанской территории, в уничтожении которогокровно были заинтересованы США. Вопрос состоял в том, что можно было быпотребовать Алма-Ате от Вашингтона взамен выводимых стратегических ракет ибоеголовок. В

1992 году, как ни странно, на кон былапоставлена каспийская нефть. То есть, Казахстан постарался привлечь вниманиеамериканской стороны к возможности разработки каспийских ресурсов и привлеченияшироких инвестиций. Так на Каспий пришел «Шеврон», а затем другие западные итранснациональные компании.

Эти события имели серьезные геополитические последствия.Если поначалу Вашингтон рассматривал каспийский проект как «дохлый» сэкономической точки зрения, то вскоре он увидел, какие широкие геополитическиевозможности дает контроль за потоком каспийской нефти. На свет появился проекттрубопровода Баку – Джейхан. Кроме того, «Шеврону» и другим компаниям удалось вдальнейшем путем навязывания договоров о разработке каспийской нефти добитьсядля себя высокой рентабельности этих проектов в ущерб интересам стран-хозяевуглеводородов. Только в отношении трубопровода Баку – Джейхан нефтяные концерныдолгое время испытывали аллергию вследствие его очевидной нерентабельности исопротивлялись нажиму Белого дома

В целом, в 1990-е годы схема, по которой действовали США вЦентральной Азии, была достаточно проста. Она заключалась в том, чтобыпредоставить в основном постсоветские республики самим себе в надежде, что тесами естественным образом, как это имело место в Восточной Европе после паденияжелезного занавеса, потянутся к Западу. Но США зорко следили за тем, чтобысближение государств Центральной Азии с Россией и Ираном не переходило некихрамок, за которыми они могли попасть под влияние Москвы или Тегерана. Наактивность Пекина, как отмечалось выше, Запад поначалу смотрел благодушно.Кроме того, США старались не допустить усиления в регионе в любой формерелигиозного фундаментализма и предотвратить, чтобы регион стал источникомраспространения оружия массового уничтожения или его материалов и технологий.

К концу 1990-х Вашингтон, потерпев неудачу с«демократизацией» Казахстана, пустил в дело другой излюбленный инструментдавления – коррупционные скандалы. Таким образом, внешняя и внутренняя политикаКазахстана в первое десятилетие после обретения независимости формировалась вжестко детерминированных условиях. зачастую, это был выбор между меньшим и большим злом, между плохим и оченьплохим. В условиях геополитического, экономического и политического хаосаначала 1990-х логика выживания и сохранения стабильности толкала Казахстан ксозданию такой модели поведения, которая с минимальными потерями позволяла бывыходить из сложных ситуаций, в которые загоняла его геополитика иразновекторные интересы крупных игроков.

Новая геополитическая конструкция

26 апреля 1996 г. на состоявшемся первом Саммите в г.Шанхае Главами пяти государств было подписано Соглашение между РеспубликойКазахстан, Китайской Народной Республикой, Кыргызской Республикой, РоссийскойФедерацией и Республикой Таджикистан об укреплении мер доверия в военнойобласти в районе границы (вступило в силу 7 мая 1998 г.).

24 апреля 1997 г. на втором Саммите в Москве было подписаноСоглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы, которыйопределяет конкретные формы и методы проведения сокращений численности личногосостава, уничтожения или вывода за пределы 100 км зоны вооружений и военнойтехники, охватываемых Соглашением. Срок действия обоих Соглашений – до 31декабря 2020 года с пролонгацией на последующие пять лет.

На шестом Саммите Глав государств-участников Шанхайскогофорума, состоявшемся 14-15 июня 2001 года в г.Шанхае, произошло создание новоймеждународной организации «Шанхайской организации сотрудничества» (ШОС). Своеюридическое оформление ШОС получила на саммите в Санкт-Петербурге в июне 2002года, на котором были подписаны Хартия ШОС, Соглашение о региональнойантитеррористической структуре и Декларация глав государств. Одной из главныхцелей ШОС является обеспечение стабильности в регионе и безопасностигосударств-участников.

Первоначально ШОС (тогда еще «Шанхайская пятерка)создавалась как откровенно антиамериканский проект. Его несущей осью быловоенно-техническое сотрудничество между Москвой и Пекином. В этот периодельциновская Россия, переживавшая унижение за унижением на международной аренеи стремительно расстававшаяся со статусом великой державы, уцепилась заспасительную соломинку концепции о многополярном мире, в котором, какпредставлялось Е.Примакову, она могла бы, благодаря участию в различных, поройэкзотических геополитических конфигурациях, сохранить остатки прежнегомеждународного влияния.

Перед Китаем стояла другая дилемма: в эти годы в США былазапущена мощная пропагандистская кампания, изображавшая Китай как наиболеевероятного геополитического противника Америки в предстоящем столетии. Крометого, китайско-американские отношения регулярно обострялись из-за тайваньскойпроблемы. В этих условиях Китаю было необходимо любой ценой модернизироватьвооруженные силы; тем более, что в памяти еще были свежи шокирующие китайскихвоенных наблюдения за первой войной в Персидском заливе, котораяпродемонстрировала технологическое превосходство США. А для России, котораянуждалась в новых рынках сбыта вооружений, это был вопрос жизни и смерти. Темсамым параллельно созданию ШОС сформировалось необычное военно-технологическоепартнерство между двумя азиатскими державами. Во многом благодарявоенно-технологической помощи России Китай сумел к началу нынешнего столетияосуществить в основном модернизацию своей армии и развить стратегические силы,которые превращали Пекин в серьезного геополитического игрока. К этому следуетприплюсовать беспрецедентный экономический рост КНР. Таким образом, на сегодняКитай мог бы выступать в качестве лидирующего игрока в ШОС.

Два главных колеса арбы ШОС, по выражению узбекского лидераИ.Каримова, – Россия и Китай – все эти годы вели свою геополитическую игру, икаждая из сторон пыталась извлечь из своих отношений с США и Западом своювыгоду. В этих условиях ШОС нужен был прежде всего для «демонстрации своегофлага» в Центральной Азии американцам. События 2001-02 гг. быликатастрофические для ШОС: Россию почти вытеснили из региона, а Китай долгоевремя находился в растерянности, не зная, какие шаги предпринимать. В Пекинелишь интуитивно понимали, что необходимо любой ценой спасти ШОС, превратить еев действующую организацию. Таким образом, свое юридическое оформление ШОСполучила на саммите в Санкт-Петербурге только в июне 2002 года, на котором былиподписаны Хартия ШОС, Соглашение о региональной антитеррористической структуреи Декларация глав государств. Это были первые шаги двух великих державЦентральной Евразии по выправлению ситуации.

Все пост-советские государства-члены ШОС хотели бы получитьот своего участия в ШОС экономические дивиденды: интенсифицировать торговлю,привлечь инвестиции, осуществлять крупные транспортно-коммуникационные проекты.Из всего состава ШОС достаточно крупными средствами располагал только Китай.Возможности России носили в большей степени технологический характер, плюс еетрадиционное влияние в регионе. Китай испытывал исключительно политический(геополитический) интерес к ШОС. Шанхайский механизм был нужен Пекину длязакрепления его успеха в связи с ликвидацией потенциальной военной угрозы состороны пост-советского пространства и решением пограничной проблемы. Вдальнейшем Китай рассчитывал использовать шанхайский механизм в качестведополнительного, но не главного рычага своего влияния.