Функции экономической системы и экономической теории

По укоренившемуся мнению назначение экономической системы, на первый взгляд,кажется впол­не очевидным. Оно состоит в том, чтобы производить мате­риальныеблага и оказывать услуги, которые нужны людям. При отсутствии такой системы, т.е. системы, которая про­изводит продукты питания, перерабатывает, упаковывает ираспределяет их, производит ткань и изготавливает одежду, строит дома,обставляет их мебелью, предоставляет услу­ги в области образования и медицины,обеспечивает закон и порядок, организует национальную оборону, жизнь была бытрудной. Такова ее функция. Наилучшая эконо­мическая система – это та, котораямаксимально обеспе­чивает людей тем, в чем они больше всего нуждаются.

Хотя этот взгляд широко распространен в учебниках, он является, пожалуй,слишком упрощенным. За послед­ние сто лет множество экономических задач сталовыпол­няться организациями – промышленными корпорациями, электроэнергетическимипредприятиями коммунального пользования, авиакомпаниями, системами розничных ма­газинов,телевизионными сетями, государственными бюро­кратическими учреждениями.Некоторые из этих органи­заций очень велики; и едва ли кто-нибудь усомнится втом, что они обладают властью, т. е. могут управлять действиями отдельных лиц игосударства. Всякий согла­сится, что они управляют этими действиями в своихсобст­венных интересах, т. е. в интересах тех, кто благодаря членству или правусобственности участвует в данном предприятии. Возможно, что в силу какого-тоневероятного стечения обстоятельств или сознательных усилий эти интересы восновном совпадают с интересами обществен­ности. Если же такое стечениеобстоятельств или целена­правленные усилия отсутствуют, то нет ничего удивитель­ногов том, что преследуются интересы организаций, а не общественности.

При таком подходе функция экономической системы больше не кажется простой,по крайней мере для тех, кто хочет видеть реальное положение вещей. Частичноэко­номическая система служит отдельному человеку. Но ча­стично она, как мытеперь видим, служит интересам своих собственных организаций. «Дженерал моторс»существу­ет, чтобы обслуживать общество. Но «Дженерал моторс» также, или дажевместо этого, служит самой себе. Мало кому такое утверждение покажется резкопротивореча­щим здравому смыслу. А для многих оно будет триви­альным. Такоеутверждение примечательно лишь тем, что оно не соответствует основному тезисуэкономической теории в ее традиционном изложении. При более тщатель­ном подходеоно становится именно тривиальным. В этом случае возникает стремление выявитьинтересы, которые преследуют гигантские организации, пути их осуществле­ния ипоследствия для общества.

2

Новое понимание функции экономической системы влечет за собой и новую точкузрения на функцию эко­номической теории. До тех пор, пока предполагалось, что экономическаясистема осуществляет свою деятельность в интересах отдельного человека,подчинена его нуждам и желаниям, можно было предполагать, что функция эко­номическойтеории состоит в объяснении процесса, по­средством которого это происходит.Экономисты, подобно другим ученым, обожают такие определения предмета их науки,в которых подразумевается его глубокое и универ­сальное значение. Наиболеезнаменитое из этих определе­ний утверждает, что экономика является «наукой,которая изучает поведение людей как связь между целями и огра­ниченнымисредствами, имеющими альтернативные пути применения» [L. Bobbins, An Essayon the Nature and Significance of Economic Science, 2d ed., London, Macmillan,1935, p. 16.]. Крупнейший современный авторитет фор­мулирует это несколькопроще: «О том, как… мы изби­раем пути использования ограниченныхпроизводствен­ных ресурсов, имеющих альтернативные способы приме­нения, длядостижения поставленных целей» [P. A. Samuelson, Economics, 8th ed… NewYork, McGrow, 1970, p. 13.].

Эти определения кажутся превосходными До своей прямоте. Люди принимаютрешения о том, что они будут иметь; фирмы решают, как наилучшим образом выпол­нитьэти решения. Экономическая теория изучает поведе­ние людей, вовлеченных в этотпроцесс. Она является наукой именно потому, что у нее нет никакой иной зада­чи,кроме понимания этого поведения.

Но если допускается, что организации, принимающие участие в этом процессе,обладают властью, что обеспе­чиваются именно их интересы и люди подчиняютсяэтим интересам, то даже наиболее благодушные неизбежно за­дадут вопрос: а неможет ли так случиться, что экономи­ческая теория тоже служит интересаморганизаций? Ор­ганизации обладают властью. Могут ли они не оказывать влиянияна научную дисциплину, которая изучает их самих и процесс осуществления имисвоей власти? Не мо­гут ли только что приведенные определения быть шир­мой дляэтой власти?

Такие вопросы совершенно оправданны. Экономичес­кая теория создает у людейпредставление об их экономическом обществе. Такое представление заметно влияетна их поведение и на их отношение к организациям, кото­рые составляютэкономическую систему. Если в картине общества, создаваемой экономическойтеорией, товары или капитал, труд и материалы, с помощью которых они про­изводятся,представлены в качестве дефицитных, то это имеет место только потому, чтотовары играют важную роль – это точка опоры, от которой зависят благососто­яниеи счастье. Таким образом, процесс, в котором изго­товляются блага, становитсяделом особой социальной важности. Огромное значение в этом случае придаетсяорганизациям, которые производят товары, а те, кто уп­равляет и руководит этимиорганизациями, обладают большим престижем. Приходится прилагать огромные усилиядля доказательства правомочности действий, будь то любое регулирующеемероприятие правительства, лю­бой налог, любое решение профсоюза, которыепохожи на вмешательство в производство, по крайней мере так ут­верждают лица,которых они затрагивают.

Представление о влиянии выбора имеет еще более важные последствия. Оноозначает, что процесс выбора – решение приобрести данный продукт, отказаться отдру­гого – есть то, что в совокупности управляет экономической системой. И есливыбор общественности есть источ­ник власти, то организации, из которых состоитэкономи­ческая система, не могут обладать ею. Они лишь инстру­менты, в конечномсчете удовлетворяющие этот выбор. Возможно, самая старая и определенно самаямудрая стратегия для осуществления власти – эхо отрицать факт обладания еюМонархи, включая наиболее жестоких де­спотов, издавна представляли себя простымотражением божественной воли. Затем это подтверждалось господству­ющейрелигией. В результате поведение монархов, каким бы скандальным, расточительными губительным для здо­ровья, жизни, жизненных условий и общественной благо­пристойностионо ни было, не могло подвергаться сомне­нию, по крайней мере истиннымверующим. Оно служило высшей воле. Современный политик увековечивает тот жеинстинкт, когда он объясняет, хотя и неубедительно, что он всего лишь инструментсвоих избирателей, что стремится не к осуществлению своих предпочтений, а кобщему благу. Явно удалившаяся от религии, экономи­ческая теория, особеннопотому, что существует видимая возможность выбора на рынке, тоже изображаеткоммер­ческую фирму служительницей высшего божества. В ре­зультате фирма неотвечает или несет лишь минимальную ответственность за свод, действия. Онареагирует на боже­ственную волю рынка. Если продукты, которые она производит,или услуги, которые она оказывает, никчемны или смертоносны, причиняют ущербвоздуху, воде, земле или нарушают нормальную жизнь, то не следует винить фирму.Все это отражает выбор общественности. Если люди введены в заблуждение, то этопотому, что они сами предпочитают самообман. Если поведение в экономиче­скойсфере кажется иногда неразумным, то это потому, что неразумны люди. Фактнежелательного с социаль­ной точки зрения использования организациями власти вих собственных интересах, таким образом, как злой дух изгоняется или его почтиудается изгнать из формальной экономической мысли. Когда в действительностиимеет место такое проявление власти, сразу видно, насколько удобна такаянепоколебимая вера и сколь выгодно ее насаждение.

Насаждение полезных верований особенно важно вви­ду способа, которым осуществляетсявласть в современной экономической системе. Он состоит, как отмечалось, в том,чтобы побуждать человека отказаться от целей, к которым он обычно стремится, иосуществлять цели другого лица или организации. Имеется несколько способовдобиться этого. Угрозы физических страданий – тюрьмы, кнута, пыткиэлектрическим током – относятся к древней тради­ции. Так же обстоит дело и сэкономическими лишения­ми – голодом, позором нищеты, если человек не хочетработать по найму и тем самым принять цели работода­теля. Все большее значениеприобретает убеждение, кото­рое состоит в изменении мнения человека такимобразом, чтобы он согласился, что интересы другого лица или ор­ганизации вышеего собственных. Дело обстоит именно так, поскольку в современном обществефизическое насилие хотя и одобряется до сих пор многими в принци­пе, напрактике наталкивается на неодобрение. Кроме то­го, с ростом доходов людистановятся менее уязвимы в отношении угрозы экономических лишений. Соответствен­ноубеждение (в формах, которые будут рассмотрены в дальнейшем) превращается восновной инструмент осуществления власти. Для этого жизненно важное значениеимеет существование представлений об экономической жизни, которые были быблизки представлениям органи­заций, осуществляющих власть. То же самоеотносится и к процессу обучения, посредством которого насаждаются такиевзгляды. Он или просто направлен па убеждение людей, что цели организациифактически полностью сов­падают с их собственными целями, или подготавливаетпочву для такого убеждения. Представление об экономи­ческой жизни, при которомлюди рассматриваются в ка­честве инструментов для осуществления целей организа­ции,было бы гораздо менее полезно и удобно.

Содействие, которое экономическая теория оказывает осуществлению власти,можно назвать ее инструменталь­ной функцией в том смысле, что она служит непонима­нию или улучшению экономической системы, а целям тех, кто обладаетвластью в этой системе.

Частично такое содействие состоит в обучении ежегод­но нескольких сот тысячстудентов. При всей его неэф­фективности такое обучение насаждает неточный, новсе же действенный комплекс идей среди многих, а может быть большинства, изтех, кто подвергается его воздей­ствию. Их побуждают соглашаться с вещами,которые они в ином случае стали бы критиковать; критические настроения, которыемогли бы оказать воздействие на экономи­ческую жизнь, переключаются на другие,более безопас­ные области. Это оказывает огромное влияние непосредственно натех, кто берется давать указания и выступать по экономическим вопросам. Хотяпринятое представление об экономике общества не совпадает с реальностью, оносуществует. В таком виде оно используется как замени­тель реальности длязаконодателей, государственных слу­жащих, журналистов, телевизионных комментаторов,про­фессиональных пророков – фактически всех, кто высту­пает, пишет и принимаетмеры по экономическим вопросам. Такое представление помогает определить ихреакцию на экономическую систему; помогает установить нор­мы поведения идеятельности – в работе, потреблении, сбережении, налогообложении,регулировании, которое они считают либо хорошим, либо плохим. Для всех, чьиинтересы таким образом защищаются, это весьма полезно. Мою настоящую работумногие сочтут менее полезной. В ней старательно обходится инструментальнаяфункция экономической теории и происходит возврат к более древ­ней, болеетрадиционной, более научной, объясняющей функции, заключающейся в стремлениипонять реальное положение вещей.

3

Что касается первопричин инструментальной функции экономической теории, то,конечно, не следует ничего при­писывать тайному заговору и лишь немногое можнообъ­яснить умыслом. Экономисты не раболепствуют преднаме­ренно перед сильнымиэкономического мира. Лишь немно­гие сознательно стараются приспособиться.Скорее всего, преобладающие экономические интересы – это нормаль­ное иобщепринятое в обществе мнение. То, что оно одоб­ряет и находит удобным,представляет собой разумную политику. То, что оно не одобряет или находитзатрудни­тельным, может быть интересным или впечатляющим, но не являетсянадежным руководством для серьезных мне­ний или действий. Как и у других людей,у экономистов есть чутье на то, что заслуживает доверия, серьезно и достойноуважения. Именно через определение того, что является серьезным и достойным, ипроявляются главным образом экономические интересы.

Инструментальная функция экономической теории – это во многом побочныйпродукт ее истории. Так получи­лось, что представление о предшествующемэкономиче­ском обществе превосходно служит инструментальным це­лям болеепозднего общества. Было лишь необходимо оставаться верным старой истине итвердить о ее неиз­менности. Экономическая теория сформировалась как на­учнаядисциплина в то время, когда деловые предприятия были невелики по размерам ипросты по своей структуре, а сельское хозяйство поглощало большую часть произво­дительнойэнергии людей. Фирмы реагировали на изме­нение издержек производства и наизменение рыночных цен. Они подчинялись тому, что диктовал рынок. Теорияотражала этот факт. Со временем теория была несколько изменена с тем, чтобыучитывать существование монопо­лии, или, точнее, олигополии, но осталась вплену у своих начальных представлений. Конкурентоспособная фирма продолжаласчитаться центральным звеном. И член оли­гополии тоже реагирует на рыночныеколебания и вынуж­ден поступать так, поскольку он односторонне стремится кмаксимуму прибыли. Таким образом, рынок и в силу этого потребитель остаютсяполновластными хозяевами. Выбор потребителя продолжает управлять абсолютновсем. В результате экономическая теория незаметно пре­вратилась в ширму,прикрывающую власть корпорации. Этим процессом никто не управлял. То, чтоказалось сдер­жанным интеллектуальным консерватизмом, стало мощ­ной опоройэкономических интересов. К этому мы еще вернемся..

Однако инструментальная роль экономики не являет­ся чем-то неизменным. Впоследнее время наблюдается острое недовольство, особенно среди молодыхэкономистов. Представление, которое столь долго доминировало в академическихкурсах, формировало теоретические по­строения, маскировало проявлениеэкономического, со­циального и политического влияния производящих орга­низаций,подвергалось общей критике. То, что было не­когда экономической теорией и былоприемлемо, стало теперь «неоклассической экономической теорией» – тер­мин, явнонамекающий на устарелость.

Для этого мятежа имелось несколько причин. В опре­деленной степени власть,защищаемая этой моделью, ста­ла слишком явной, и попытки маскировать ееоказались недостойными для интеллектуала.

Имеются также все более угрожающие последствия процесса осуществлениявласти. Людей можно убеждать, и ученые могут убеждать себя сами, что компании«Дже­нерал моторс» или «Дженерал дайнэмикс» реагируют на потребности общества,пока осуществление их власти не угрожает существованию общества. Убеждениестановится мeнеe успешным, когда возникает сомнение в возможности выжить вусловиях порожденной ими гонки вооружений или необходимости дышать отравленнымими воз­духом. Подобным же образом, когда существует нехватка жилищ имедицинской помощи, а мужские деодоранты имеются в изобилии, представления облагожелательном отношении к общественным нуждам начинают трещать по швам.

Изменение характера университетов также оказало определенное влияние. Запоследние десятилетия под вли­янием потребностей промышленности произошло оченьбольшое увеличение их размеров и усложнение структу­ры. В результатедостигнутых размеров и влияния – сча­стливый парадокс – они становятся всеболее независи­мой силой. Некогда диссиденту угрожали наказания; его можно быловыявить и уволить. А теперь он просто от­казывается от почтительныхаплодисментов. Такое может вынести и человек умеренной храбрости. Не остаетсяпо­чти никаких сомнений, что революции, как правило, совершаются в Америке втакой момент истории, когда они становятся сравнительно безопасными.

Так обстоит дело и с этой революцией.

4

В экономической системе организация развивается очень неравномерно. Онадостигает наибольшего размера в таких отраслях, как средства связи и автомобильнаяпромышленность, а наивысшая техническая сложность и наиболее тесная связь сгосударством имеют место в про­изводстве оружия. В сельском хозяйстве, жилищномстроительстве, услугах, ремесленном производстве, менее организованных формахподпольного бизнеса коммерческая фирма остается сравнительно простой. Этиразличия при­водят к очень большим различиям во власти и, следова­тельно, всоциальных последствиях. Компании «Форд», «Шелл» и «Проктер и Гэмбл» пользуютсябольшой вла­стью. У отдельного фермера такой власти нет; у стро­ительной фирмыее очень мало. Эти различия в свою оче­редь в значительной мере определяют, какработает экономическая система и для кого. Здесь, а не в первона­чальныхкапризах вкусов потребителей общества кроется объяснение высокого уровняразвития автомобильной про­мышленности, системы скоростных автодорог и оружия инизкого уровня развития жилищного строительства, здравоохранения и пищевойпромышленности.

Следовательно, подход к экономической системе как единому целому не можетбыть плодотворным. В идеаль­ном случае ее следует рассматривать как непрерывнуюцепь организаций, которая в условиях США начинается от простейшей борющейся засуществование семейной фермы и простирается до «Америкэн телефон энд теле­граф»и «Дженерал моторc», а в других промышлен­ных странах – от отдельногокрестьянина до компании «Фольксваген». Однако классификация, даже если онасодержит произвольные элементы, есть первый шаг к ясности. При небольшихиздержках многое прояс­няется при разделении коммерческих организаций на двекатегории – тех, которые пользуются полным набором инструментов власти -надценами, издержками, постав­щиками, потребителями, обществом и правительством, –и тех, которые им не владеют. Поэтому в четвертой главе мы описываем эту двойственнуюмодель современ­ной экономики. Но сначала необходимо ясно представить себеосновные свойства господствующей, или неокласси­ческой, системы. Мы должнызнать те оковы, которые стремимся сбросить.