Неоклассическая модель

Смысл изучения экономической теории не в том, чтобы получить наборготовых ответов на экономические вопросы, а в том, чтобы на­учиться непопадаться на удочку к экономистам.

Джоан Робинсон

Экономисты называют общепринятую ин­терпретацию несоциалистическойэкономической системы неоклассической моделью. Представители других отраслейнауки называют ее экономической теорией. Ее принципи­альные истоки восходят ккниге Адама Смита «Богатство наций», вышедшей в 1776 г. Двухсотая годовщинаэтой выдающейся книги совпадает с двухсотлетием Соединен­ных Штатов.Двухсотпятидесятилетие со дня рождения А. Смита только что отмечалось в городеКирколди.

В первой половине прошлого столетия идеи А. Смита подверглись дальнейшемуразвитию Давидом Рикардо, То­масом Мальтусом, Джеймсом и в особенности ДжономСтюартом Миллем и получили название классической си­стемы. В последней четвертиXIX в. австрийские, англий­ские и американские экономисты дополнили теорию такназываемым маржинальным анализом, и это в конце кон­цов привело к замене термина«классическая экономиче­ская теория» термином «неоклассическая экономическаятеория». В 30-е годы XX в. были внесены еще две важ­ные поправки. До этогопредполагалось, что рынки обслу­живаются множеством фирм, каждая из которыхпроиз­водит незначительную долю совокупного продукта. Все подчинялись рыночнойцене, которую не контролировал никто. Монополии тоже существовали, но онисчитались крайним исключением. Однако оказалось, что на многих рынках могутгосподствовать несколько фирм, коллективно осуществляющих власть, котораяпрежде ассоциирова­лась с монополией. Это была олигополия. А после выхода всвет и широкого признания «Общей теории» Кейнса [Дж. М. Кейнс. Общая теориязанятости процента и денег, М., Госэкономиздат, 1948.] система больше несчитается саморегулирующейся. Толь­ко активное вмешательство государства можетподдержи­вать экономику на уровне полной или почти полной заня­тости иобеспечивать ее неуклонный рост.

Кроме того, за последние сорок лет неоклассическая система была взначительной мере усовершенствована. Фактически она стала столь разнообразной испециали­зированной, что ни один экономист не может претендо­вать на большее,чем знание лишь отдельной ее части. В значительной степени неоклассическаясистема теперь существует ради усовершенствований, которые она претер­певает, –они стали целью сами по себе. Но усовершен­ствования не оказывают влияния наосновную суть этой теории и даже не касаются ее. Она считается, пусть дажесубъективно, имеющей окончательную форму.

2

Суть неоклассической системы сводится к тому, что люди, используя свойдоход, полученный главным обра­зом от их производительной деятельности,выражают свои желания путем распределения этого дохода между раз­личнымиблагами и услугами, к которым они имеют до­ступ на рынках. С точки зрениятолько что упомянутого маржинального анализа они стремятся таким образом рас­пределитьсвой доход, чтобы удовлетворение, получа­емое от последней единицы затрат накакую-нибудь цель, было равно удовлетворению от затрат на любую другую цель. Вэтой точке удовлетворение и даже счастье дости­гают максимума. Желанияотдельного человека не под­вергаются критике, их происхождение глубоко не изуча­ется.Хотя, без сомнения, они формируются под влиянием данной культуры, эти желаниятем. не менее являются выражением его личности и воли, где они берут свое на­чало.Этим дело и ограничивается.

Упомянутое выше выражение воли отдельного чело­века передается рынкомпроизводителю наряду с анало­гичным выражением воли других людей. Там, гдеимеется сильное желание, сильной будет и готовность тратить деньги. И ценырынка установятся на соответствующем уровне. Там, где желание умеренно,умеренными будут цены. С точки зрения неоклассической модели мотива­цияпроизводителя происходит исключительно за счет перспективы получения прибыли,которую он стремится максимизировать за неопределенный период времени. Из­мененияцен являются сигналом для этого мотива. К по­лучателям передаваемой такимобразом информации отно­сятся производители – те, кто может расширить или сок­ратитьсвое производство, и те, кто может начать его или полностью прекратить. Этидействия представляют собой реакцию, которая гарантирует, что производство вконечном счете подчинено интересам отдельного чело­века.

Информация также поступает от производителя на рынок и к потребителю. Она,однако, не имеет аналогич­ного распорядительного характера, а представляетсобой, скорее, сведения, на основе которых отдельный человек, или потребитель,изменяет свои инструкции производите­лю. Если происходят изменения втехнических условиях производства, которые снижают издержки, то норма при­былифирмы-производителя возрастает. Старые и новые производители будут реагироватьна эту благоприятную возможность путем расширения производства, вследствие чегоцены упадут. Это будет сигналом отдельному потре­бителю, что ему следовало быпересмотреть распределение его расходов в соответствии с новой благоприятнойвоз­можностью для повышения степени своего удовлетворе­ния. Если он такпоступает, то тем самым в свою очередь информирует производителя о своей воле.

В формальной теории не делается особого упора на том факте, что определяющеевоздействие исходит от по­требителя. Предметом рассмотрения является аппарат, спомощью которого информация передается от потреби­теля производителю. Неделается каких-либо выводов о свойствах этого механизма; ведь интересуются нетем, хороши или плохи пишущая машинка или уборочный комбайн, а тем, как инасколько хорошо они работают. Однако моральное оправдание системы в оченьбольшой мере зависит от источника, определяющего воздействие, которое исходитот отдельного человека. Таким образом, экономическая система отдает себя вполное распоряжение индивидуального потребителя. Эта экономическая теорияблизка к политической теории, которая отдает гражданину как избирателю решающуювласть над производ­ством общественных благ [Однако такая теория разработанагораздо меньше. Власть Индивида на потребительских рынках выражена в формальныхмоделях. Что же касается государства, то эта проблема остается предметомриторики и субъективного мнения. С XVIII в. «про­цветает экономическая теория,основанная на подсчетах инди­видуальной полезности, тогда как политическаятеория, опираю­щаяся на такие же вычисления, отсутствует…» (см.: Б. Т.Наеfele, A Utility Theory of Representative Government, The Ame­rican EconomicReview, vol. 6,i, №. .3, pt. 1, 1971, June, p. 350).], т.е. над решением,тратить ли больше средств на образование либо на вооружение или освоениекосмоса. Эти теории – политическая и эко­номическая-служат основой для болееширокой карти­ны демократического (или по крайней мере неавторитар­ного)общества, которое всесторонне подчинено в конеч­ном итоге воле отдельныхличностей. Занимая командное положение, индивид не может находиться в конфликтес политической экономической системой, т. е. с тем, чем он командует.

з

Контроль со стороны отдельной личности-потребите­ля и гражданина – надэкономической системой не озна­чает, что власть распределена равномерно.Общепризнано, что гражданин, голосующий на выборах десять раз, обладает, припрочих равных условиях, в десять раз боль­шей властью, чем гражданин,голосующий только один раз. То же самое происходит в более общем случае, когдачеловек контролирует десять голосов по сравнению с чело­веком, у которогоимеется только свой собственный голос. Аналогичным образом человек, расходующий70 тыс. долл. в год, на рынке имеет в десять раз большую власть над тем, чтопроизводится, чем человек, который расхо­дует в год 7 тыс. долл. С точки зрениядемократических идеалов это недостаток. Но все-таки власть пока при­надлежитотдельной личности. Только в осуществле­нии этой власти некоторые из них более«равны», чем другие.

Кроме того, в первоначальном, или классическом, вари­анте, неоклассической.модели различия во власти, связан­ные с различиями в расходуемом доходе, имелитенденцию к саморегулированию. Поскольку на каждом рынке существовало множествопроизводителей (исключитель­ный случай возникновения монополии не учитывался),никто не был в силах повлиять на общую для всех цену. Если бы современныйпроизводитель зерна или мяса наз­начил цену, превышающую существующую рыночнуюце­ну, это привело бы к потере всех разумных покупателей. Кто же будет платитьсверх рыночной цены, если сущест­вует возможность получить все, что необходимо,по этой рыночной цене? Назначать цену ниже рыночной, когда все можно продать поэтой цене, было бы просто безуми­ем. Зачем брать меньше, когда можно получитьбольше? Поскольку объем продукции, выпускаемой каждым произ­водителем, был оченьмал по сравнению с общим выпу­ском, никто не подсчитывал, какое влияние имеютна рынок его производство и продажи. Если цены и прибыли и тем самым доход былиособенно высокими, то у некоторых или даже у всех производителей появлялсястимул для расширения производства. У других, как уже отмечалось, появлялсястимул заняться данным бизнесом, поскольку считалось, что фирмы невелики, анеобходимый для их создания капитал вполне доступен по своим размерам.

Расширение производства понижает рыночную цену, которую никто неконтролирует, а тем самым получаемую прибыль и доход. Это в свою очередьуменьшает власть, т. е. покупательную силу, которой производитель располагает,выступая в качестве потребителя. Таким образом, не только контроль принадлежалв конечном счете отдельной личности, но, кроме того, в систему была встроенамощная сила конкуренции, которая действовала в сторону ограничения иливыравнивания доходов и, следовательно, в сторону демократизации этого контроля.

4

К 30-м годам тезис о существовании конкуренции между многими фирмами,которые неизбежно являются мел­кими и выступают на каждом рынке, сталнесостоятель­ным. С конца прошлого столетия гигантская корпорация становитсявсе более характерной чертой делового мира. Ее влияние признавалось везде,кроме экономических учебников. И даже наиболее несерьезные исследователисталкивались с трудностями, пытаясь скрыть от себя тот факт, что рынки стали,автомобилей, резиновых изделий, химических товаров, алюминия и других цветныхметал­лов, электробытовых приборов, сельскохозяйственных ма­шин, большинствапищевых продуктов промышленного изготовления, мыла, табака, ядохимикатов идругих важ­нейших изделий поделены не между множеством мелких производителей,каждый из которых не имеет власти над своими ценами, а между горсткойпроизводителей, в значительной мере обладающих такой властью. Соответствен­нобыла модифицирована неоклассическая модель с тем, чтобы включать и случай,когда рынки поделены двумя, тремя, четырьмя или более, как правило, оченькрупными производителями. Промежуточное положение между конкуренцией многих имонополией одной фирмы стала зани­мать олигополия нескольких фирм. Олигополиябыла признана в качестве нормальной формы рыночной орга­низации, хотя вначалеэто делалось неохотно [Решающую роль в этом направлении сыграли книги Э.Чемберлииа (см.: Э. Чемберлин, Теория монополистической конкуренции, М., ИЛ,1959) и Дж. Робинсон (см.: J. Robinson, The Economics of Imperfect Competition,London, Macmillan, 1933), хотя кое-что было сделано более ранними авторами,особенно Пьеро Сраффа из Кембриджского университета.].

Однако такая поправка не внесла столь значительных изменений, как этопредполагали в тот период и считают теперь. Существовало мнение, что структуракоммерческой фирмы не изменилась, как не изменилась и ее мотивация. «Фирмаявляется отправной точкой для концепции, положенной в основу общепринятойтеории. В скрытой форме, а иногда и прямо предполагается, что фирмой управляетотдельный собственник, который стре­мится к максимуму прибыли» [М. S h u b iс, A Curmudgeon’s Guide to Microeconomics, The Journal of Economic Literature,vol. 8, № 2, 1970, June, p. 41.]. Новым явилось то, что фирма приобретаетспособность устанавливать цены на свои изделия и услуги. Установленная такимобразом одной фирмой цена оказывает влияние на цену, которая может бытьустановлена другой фирмой на то же изделие. Сознавая это, каждая фирма думаетоб общих интересах отрасли, т. е. о цене, которая приемлема для всех. Моти­вацияне меняется – это та цена, которая будет максимизировать доход. Таким образом,в неоклассической модели предполагается, что олигополия достигает такого жерезультата, что и монополия (хотя, возможно, и не полно­стью, в силунедостаточной информации и некоторых не­оправданных расходов по реализации).Вместо одной фирмы, максимизирующей свои доходы от продажи продук­ции,небольшое число фирм максимизирует разделяемые между ними поступления. Всефирмы – это очень важ­ный момент – остаются в распоряжении потребителя. Во­ляпотребителя, выражающаяся в увеличении или умень­шении закупок, все ещепередается на рынок. Она все еще является определяющим воздействием, на котороереагируют фирмы и отрасль. Это воздействие указывает им, где они могут найтинаивысшую возможную прибыль, которая является их единственным стремлением.Таким образом, контроль все еще остается у потребителя.

Прибыли олигополии выше, чем это необходимо, и процесс конкуренции, которыйвозвращает их и образу­ющиеся в результате доходы к нормальному уровню, на­рушается.В силу этого система больше не обладает тен­денцией к выравниванию доходов, какэто имело место в прошлом. А поскольку цены выше, чем это нужно, производство,а стало быть, инвестиции и занятость там, где имеется олигополия (и монополия),ниже, чем в иде­альном случае [Не ниже, чем они были бы при конкуренции, очем часто говорится в учебниках. При конкуренции имелось бы множество мелкихфирм с различной технологией и разными функциями затрат. Поэтому невозможнознать, будет ли конкурентное равно­весие находиться на более высоком или болеенизком уровне выпуска, инвестиций и занятости. Результат монополии нельзяпоэтому сравнивать с результатом конкуренции. Такое сравнение часто делаетсяэкономистами и оправдывается, так сказать, ка­жущимся моральным превосходствомконкуренции.]. Но решающий социальный, политический и моральный факторысистемы, обусловленные ее подчи­нением в конечном счете воле отдельнойличности, оста­ются неизменными» [Понятие конкурентного рынка также являетсявесьма жи­вучим. «…Экономисты видят в рынке свободной конкуренции и егоценообразующем механизме особенно эффективный способ выражения индивидуальноговыбора… Свободный выбор и кон­куренция, выражающиеся в решениях окупле-продаже, часто имеют примечательное свойство давать социальные результаты,которые нельзя улучшить вмешательством государства. В то же время для рынкахарактерно множество дефектов и недостатков, которые требуют вмешательствагосударства. Изыскивая пути устранения этих недостатков, экономист бываетпоистине счаст­лив, когда он может предложить государственную политику, ко­тораянаправлена на совершенствование рынка, а не на отмену или обход его» (см.: A.Okun, The Political Economy of Prospe­rity, Washington, The BrookingsInstitution, 1970, pp. 5-6).].

Неравенство, возникающее в результате существова­ния монополии и олигополии,распространяется на срав­нительно узкий круг людей и в силу этого в принципеможет быть исправлено вмешательством государства. Ра­бочие не принимают участияв дележе монопольных при­былей, так как у монополиста нет никакого стимула пла­титьза рабочую силу выше общего уровня. Если бы в монополизированном секторезарплата и в самом деле оказалась бы выше, то прилив рабочих весьма быстропривел бы к ее снижению до общего уровня. Таким обра­зом, чрезмерные доходыполучал бы только владелец. Достаточно высокий подоходный налог мог бы статьпод­ходящей мерой в отношении такого владельца.

Следует отметить, что, хотя сторонники неоклассиче­ской системы долгое времяв принципе решительно осуж­дали монополистические и, стало быть, патологическиетенденции олигополии, они никогда не предпринимали против них ничего серьезногона практике. У больного был рак, но его не оперировали. До того как в 30-хгодах понятие «монополии» было расширено и стало включать понятие «олигополии»,бесспорные примеры существования монополий встречались редко. В отрасляхпромышленно­сти с большим объемом производства с уверенностью можно указатьлишь на «Алюминиум компани оф Амери­ка». В более ранний период разговоры орегулировании, обобществлении или расчленении монополии не были пол­ностьюлишены оснований. Но как только олигополия ста­ла признаваться в качестведоминирующей рыночной формы, такие меры были бы равноценны социализации,регулированию и расчленению фирм, которые составляют основную частьэкономической системы. Это уже не про­сто мера, а революция. Экономисты нереволюционеры, а учебники по экономике – это не революционные тракта­ты. К томуже мотивация фирмы изменилась, хотя в от­ношении крупной организации такоеизменение не при­знавалось. Этот вопрос будет рассмотрен несколько ниже.Недостаточное использование ресурсов уступило место их относительнойперегрузке. Экономисты же на словах продолжали поддерживать антитрестовскиезаконы; законы продолжали пользоваться страстной поддержкой юристов. Но самаяценная услуга как экономистов, так и юристов состояла, как мы увидим ниже, втом, что они направили критику крупных корпораций по безопасному для корпо­рацийпути.

В неоклассической модели предполагается также, что фирма полностьюподчиняется государству. Государствен­ное управление в экономической сфересоответствует по­требностям общества в целом, а не коммерческой фирмы.Многочисленные услуги (подготовка квалифицированной рабочей силы, содействиетехническому прогрессу, созда­ние сети автомобильных дорог, в которых нуждаетсяпро­мышленность) оказываются в соответствии с наиболее важными потребностямиобщества. То же самое имеет место и в отношении продуктов и услуг, которые про­даютсягосударству; они, т. е. оружие, его разработка, другие исследования иразработки, помощь в освоении космоса, являются отражением законодательного и вко­нечном счете гражданского выбора. Гражданину принадлежат окончательныерешения как об общем объеме, так и о конкретных видах общественных услуг. Мыперехо­дим к рассмотрению этих проблем.