Рыночная система и искусство

Как и услуги, искусство плохо поддается организации. На это не обращалосьособого внимания, и это упущение не бросается в глаза. Экономическая теорияникогда не относилась к искусству серьезно. Наука и техника представляют собойважные области. А живо­пись, скульптура, музыка, театр, промышленная эстетикаимеют гораздо менее серьезный, характер. Производство холста и различных красокзаслуживает внимания эконо­миста; все, что понижает стоимость этих товаров илирасширяет их производство, способствует достижению экономических целей. Нокачество картины в отличие от краски или от того, что побуждает художников выби­ратьместо жительства, заниматься этой профессией и процветать, никогда не считалосьдостойным предметом для размышлений. Художественное достижение в прин­ципеможет быть частью притязаний какой-нибудь эпохи или местности на развитие. Но вотличие от производства товаров или осуществления технических и научных дос­тиженийему не придается практического значения. Все это не случайно. Соответствующееотношение глубоко коре­нится в характере современного экономического общества.

Художник – по натуре независимый предприниматель. Он охватывает полностьювесь творческий процесс; в отличие от инженера и ученого, занимающихся модели­рованиемпроизводства, он не вносит специализирован­ных знаний, относящихся копределенной части выпол­няемой задачи, в работу коллектива. Поскольку он можетсамостоятельно удовлетворить свои интересы, художник не подчиняется сготовностью целям организации; посту­пить так значило бы для него пожертвоватьради мнения организации своей точкой зрения на то, что имеет худо­жественнуюценность, т. е. пожертвовать достоинством художника, так как оно, независимо оттого, хорош или плох результат, всегда сочетается с тем, как он понимает своюзадачу.

Не нуждаясь в помощи организации и не имея воз­можности и права принимать еецели, художник плохо вписывается в организацию. Как часто мы сталкиваемся сэтим даже в повседневной жизни. В оправдание черес­чур независимого человека ворганизации обычно гово­рят, что «в нем есть что-то от художника». Об исключи­тельнонеуклюжем человеке или бесполезном чудаке го­ворят, что он «слишком большойартист». Со своей сто­роны художник находит жизнь в любой крупной и пре­успевающейорганизации утомительной, сковывающей и даже душной. И он должен говорить обэтом, если хочет сохранить хорошее мнение о себе среди своих собратьев.

В результате, исключая те редкие случаи, когда дис­циплина организации саманосит артистический характер, например в симфоническом оркестре или в балетнойтруп­пе, художник действует как независимый предпринима­тель (выражение,которым он не любит пользоваться) или как член очень небольшой фирмы (как,например, пре­исполненный собственного достоинства архитектор), в ко­торой онможет доминировать или где он может сохранить индивидуальность своей работы.Немногие отрасли – ки­нофирмы, телевизионные компании, крупные рекламныеагентства – должны по своему характеру объединять ар­тистов в довольно сложныеорганизации. Все они имеют широко известный опыт разногласий и конфликтов междуартистами и остальной организацией. В некоторых кни­гах, например «Чтоподгоняет Сэмми» Бадда Шульберга, короткий рассказ Ивлина Во «Экскурсия вреальность», «Образцы» Рода Серлинга, отражен этот конфликт и ум­ственнаянезрелость представителей организации с точки зрения артистов.

Часто проблема решается удалением актеров, актрис, сценаристов, режиссеров,композиторов, авторов и созда­телей коммерческих рекламных программ из составатехноструктуры киностудии, телевизионной компании или рекламного агентства иприемом их в мелкие независимые компании. Крупная фирма берет на себя в этомслучае предоставление технические средств для производства и, что более важно,реализацию, демонстрацию или пере­дачу продукции в эфир. Подобно этомуживописцы, скульпторы, пианисты и романисты [Когда покойный Ян Флеминг,создатель Джеймса Бонда, незадолго до своей смерти превратил себя в компанию сограниченной ответственностью, то это вызвало отклики во всем мире]действуют практи­чески как фирмы, состоящие из одного человека, а что касаетсягрупп «рок»-музыки, танцевальных групп и ан­самблей народной музыки, то онивыступают как мелкие товарищества которые обращаются к крупным организа­циям впоисках рынка для себя и своего продукта.

Там, где для производства требуется известная степень усилий со стороныхудожника и оно отчасти ценится за это, превосходство мелкой фирмы вхудожественной обла­сти часто будет способствовать ее выживанию в конкурен­тнойборьбе с крупной организацией. Поскольку хороший художник не может или не будетподчиняться организа­ции, крупное, довольно негибкое предприятие, распоряжаетсяне самыми лучшими талантами, а наиболее сговор­чивыми, которые в силу этогообстоятельства могут в большей степени быть отнесены к разряду второсортных.Подобное положение ни в коем случае не может объяс­няться только дурным илиизвращенным вкусом со сторо­ны организации. Крупная фирма должна иметь такиевнешние характеристики товара, которые позволяют вы­пускать его крупными иэкономически выгодными се­риями. Художественный вкус тоже должен подчинятьсятребованиям тех, кто, основываясь на интуиции, опыте и изучении рынка, хорошоосведомлен о том, в необходи­мости приобретения каких товаров можно убедитьпоку­пателя.

Художественная оценка подлежит дальнейшему изу­чению с точки зрения ееприемлемости, а это в свою оче­редь находится под сильным влиянием общегопринципа, иногда преувеличенного, что никакое суждение даже не принимается вовнимание, если в нем недостаточно учиты­ваются вкусы публики. В результатекрупная фирма имеет большие серии, техническую эффективность, низкие из­держкии разработанную стратегию реализации за счет хороших “внешних качеств.Автомобильная промышленность, массовое производство мебели, промышленностьбытовых приборов, производство контейнеров и многие другие отрасли даютмногочисленные тому примеры.

В мелкой фирме, в которой художник играет домини­рующую роль или где, какминимум, дисциплина органи­зации менее жестка, имеется больше возможностей длясамоутверждения личности, а это очень существенно. В результате разработкавнешних качеств может быть лучше. Далее, если художник играет доминирующуюроль, то художественное проектирование не будет подчиняться требованиямэффективности производственного процесса. Оно будет отражать представлениехудожника о том, что хорошо, а не мнение инженера о том, что можно эффек­тивнопроизводить, и не мнение специалиста по сбыту о том, что можно продать. Такимобразом, технически менее оснащенная мелкая фирма благодаря своему малому раз­меруимеет преимущество в области искусства. При про­изводстве одежды, ювелирныхукрашений, часов, мебели, других домашних вещей и в кулинарном деле, жилищномстроительстве и издательском деле это преимущество мо­жет быть значительным.Мелкая фирма неизменно об­служивает то, что называют верхушкой рынка, т. е.пред­лагает более дорогие товары более состоятельным потре­бителям, имеющимболее развитый вкус или (возможно, это более общий случай) более солиднуюподготовку в этом отношении.

Иногда существование мелких фирм поддерживается крупными фирмами,нуждающимися в талантливых людях, работающих у мелких предпринимателей, нокоторых они сами не могут нанять. Крупные производители одежды покупают моделимелких модельеров; автомобильные компании ищут помощи у итальянскихпредпринимателей. Дюпон обращается к мелким фирмам в Париже и Нью-Йорке с цельюразработки образцов тканей. Нетруд­но нанять химиков, отмети в беседеофициальный пред­ставитель Дюпона несколько лет назад, и вы знаете, чтополучите. Но никто не знает, как нанять хороших художников, и они не станутжить в Вильмингтоне, штат Делавэр.

Мелкая фирма извлекает преимущества из особен­ностей потребительского спросана работу художника. Характеристика такого спроса -количество, которое людибудут покупать по любой данной цене, – является функ­цией времени. Как здесьпостоянно подчеркивается, лю­дей усиленно убеждают поверить в то, чтотехническое обновление – это хорошая вещь, что оно согласуется с про­грессом.При подобном положении вещей рынок обычно благоприятно реагирует на такиенововведения. Подобная реакция, разумеется, совпадает с интересами планирую­щейсистемы и является их отражением. Напротив, отно­шение общества к новаторству вискусстве не поддается такой установке. Поэтому первое впечатление от новогохудожественного направления почти неизменно неблаго­приятно. Новое обычновоспринимается как нечто оскорбительное или как гротеск. Так было симпрессионистами, кубистами, абстрактными экспрессионистами и такое жеотношение наблюдается к современным представителям поп-искусства. Ситуацияодинакова в прозе, поэзии и по­чти везде в музыке. Из этого следует, чтопервоначально рынок для новаторских работ, в искусстве почти всегда мал. Толькопо мере развития вкуса спрос расширяется. Но одних прельщает возможность, адругие находят удо­вольствие в том, чтобы казаться ценителями того, что от­вергаютдругие. Поэтому они готовы платить. Эта ситуа­ция, т. е. маленький рынок, накотором стоимость играет второстепенную роль по сравнению с качеством художе­ственногодостижения, тоже хорошо подходит для от­дельного человека или мелкой фирмы [Хотяразница в реакции общества на техническое и художественное новаторство зависитот социальных условий, подобное объяснение не является полным. Возможно, чтозрительные реак­ции от природы консервативны и лишь со временем претерпеваютизменения. По этой причине новые и нелепые формы в одежде “или внешнемвиде автомобилей, которые никому бы не пришло в голову объяснитьхудожественными требованиями, становятся со временем зрительно терпимыми.].

В прошлом расходы на искусство были одним из наи­более распространенных проявленийбогатства.

Достоинства гражданской и церковной архитектуры, ев украшений иторжественность гражданских приемов служили видимым мерилом общественныхдостижений.

Для частного домашнего хозяйства таким мерилом были пышность жилища и егокартин, скульптуры, мебели, изысканность кушаний и приемов. Это было особеннохарактерно для таких городов, как Венеция, Флоренция, Генуя, Амстердам иАнтверпен, которые ориентировались в основном на экономические успехи. Военныеи сексу­альные «подвиги», успехи в придворных интригах и мане­рах иприверженность к гастрономическим и алкогольным излишествам всегда былиглавными соперниками искус­ства как проявления достижений цивилизации. Торговыегорода в отличие от королевских дворов обычно были ме­нее склонны ко всемподобным проявлениям.

В новое время значение искусства как мерила обще­ственных и личных успехов взначительной мере претер­пело относительный упадок. Научные и технические до­стиженияобрели несравненно большее значение и претен­дуют на почетную роль, котораяпрежде ассоциировалась с военной доблестью. Мало кто теперь говорит о дисцип­лине,строевой выучке или храбрости солдат, моряков и летчиков. Теперь объектомвосхищения и мерилом нацио­нальных достижений является превосходство их танков,ядерных подводных лодок, самолетов и систем наведения, которыми они оснащены.

Исследование космоса представляет собой еще более драматический примериспользования научного и техни­ческого совершенства в качестве мериланациональных достижений. Подобно тому как средневековые города не­когдасравнивали великолепие своих кафедральных соборов и роскошь их убранства, так исовременные сверх­державы выставляют напоказ количество, цели и сто­имостьсвоих пилотируемых и непилотируемых экспеди­ций на Луну и другие планеты, а такжесвоих космических лабораторий на орбите вокруг Земли. Награда, однако,продолжает оставаться отчасти метафизической и духов­ной [В своих заметкахпо поводу возвращения первых астро­навтов с Луны доктор Джордж С. Мюллер,руководитель про­граммы космических полетов НАСА, призвал американцев «неподменять духовные блага и долгосрочные достижения времен­ным материальнымблагополучием». Он неоднократно призывал к тому, чтобы «мы посвятили себяпродолжению работы, столь благородно начатой тремя из нас, с целью показать,что эта страна по воле божьей присоединится ко всем людям в поисках судьбычеловечества. Не следует, однако, преувеличивать силу такого духовного рвения.Впоследствии доктор Мюллер перешел на более высокое жалованье в качествевице-президента «Дженерал дайнэмикс» (см.: R. F. Kau f m a n. The WarProfiteers, Indianapolis and New York, Bobbs-Merrill, 1970, p. 80).].Обычно доводы в пользу осуществления расходов на науку и технику частичносостоят как раз в том, что эти расходы приносят огромную пользу человечеству.Что касается исследования Луны, то общепризнанно, что пользы от этого мало илинет совсем. А то, что мы не требуем в этом случае такой пользы, служитпоказателем нашей интеллектуальной и духовной зрелости. Здесь сно­ва мысталкиваемся с влиянием удобной социальной добродетели.

Научно-технические достижения являются также традиционным мерилом достиженийв других областях – фи­зике, химии, технике, авиации, вычислительной технике.Никому не пришло бы в голову придавать такое же зна­чение сравнительнымдостижениям Советского Союза и Соединенных Штатов в области живописи, театра,литера­туры и художественного конструирования. По крайней мере до недавнеговремени при любой взаимной демон­страции живописи, поэзии или музыки обе страныбыли бы вынуждены отказаться от показа самых лучших или самых интересных работ.Американцы, отбирающие рабо­ты для такой выставки, должны были бы отклонить теработы, которые были бы заклеймены многочисленными критиками в конгрессе какинспирированные коммуниста­ми. Другая сторона должна отвергнуть работы, которыеявляются выражением буржуазного декадентства. По­скольку технические и научныеуспехи представляют со­бой общепринятое мерило общественных достижений, то изэтого следует, что организация образования и другие виды оказания помощи в этихобластях являются не только правильным, но и крайне желательным применениемгосударственных средств. Искусство по очевидным причинам не может претендоватьна аналогичное отношение.

Источник таких установок не вызывает никаких сом­нений. Он связан стехноструктурой и с планирующей системой, а также с их способностью навязыватьсвои ценности обществу и государству. Техноструктура при­влекает и используетинженера и ученого, но она не может привлечь художника. Техника и наука служатее интересам; в искусстве же она в лучшем случае нуждается, но считает, что этохлопотное и загадочное дело. Подобная точка зрения обусловливает отношение обще­стваи правительства. Техника и наука общественно не­обходимы, а искусство – этороскошь.

Хотя достижения в области искусства перестали быть мерилом общественныхуспехов, не говоря о претенциоз­ных и понятных только посвященным вещах, онисохра­няют непреходящее и возможно возрастающее значение для отдельногочеловека и домашнего хозяйства. Повсе­дневные стандарты для оценкиреспектабельности и об­щего социального положения семьи избегают любых худо­жественныхэлементов. Они, напротив, ориентированы на предложение стандартных материальныхблаг. Обитате­ли дома с тремя спальнями считаются «состоятельнее» тех, ктоживет в доме с двумя спальнями. Дальнейшее преимущество им дает обладаниеполностью оборудован­ной кухней и двумя автомобилями в отличие от семьи с однимавтомобилем. Реклама делает упор на технические характеристики и новизнутоваров, а не на их красоту. Нападки на внешние достоинства предмета частовызывают негодующую реакцию. Именно это нужно людям. А критик – сноб.

Однако на более высоком уровне доходов художествен­ный вкус или претензии нанего в архитектуре жилища, во внутреннем убранстве, в мебели, в планировкеучаст­ка и даже в пище и развлечениях начинают цениться сами по себе или каксоставная часть претензий на обще­ственное положение. В свою очередь этоподдерживает значительный и растущий спрос на работу художников, а также тех,кто дает советы людям, страдающим от не­достатка уверенности в собственномвкусе. В результате значительная часть современной экономической деятель­ностизависит не от технических качеств товара или эф­фективности его производства, аот достоинств художни­ков, занимавшихся его оформлением. На этом держатсянекоторые отрасли. Датская и финская мебель своими со­временными свойствамиобязана не технической компе­тентности, а художественной ценности,

Послевоенный расцвет итальянской промышленности имеет ту же основу.Итальянские изделия выделяются не техническими особенностями, а внешним видом.В Со­единенных Штатах наблюдается такая же, хотя и менее заметная, тенденция.Однако ее существование еще редко признается: никому не приходит в головуподдерживать художника, а но инженера, ученого или коммерческого руководителя вкачестве основы будущего промышленного развития. Но его монополия нахудожественные достиже­ния дает важные гарантии для сохранения мелкой фирмы.

В отдаленном будущем искусства и товары, являющи­еся отражениемхудожественных достижений, в силу ука­занных причин будут приобретать все болееважное зна­чение для экономического развития. Нет оснований апри­орно полагать,что научные и технические успехи служат конечными границами человеческогоудовлетворения. С увеличением потребления в определенный момент можно ожидатьпреобладания интереса к прекрасному. Этот пе­реход решительно изменит характери структуру экономи­ческой системы.

Сначала, однако, надо будет преодолеть социальную установку техноструктуры ипланирующей системы, ко­торые, как уже было отмечено, отводят второстепеннуюобщественную роль всему, что не может быть воспринято и использовано. Дляперехода понадобится также пре­одолеть удобную социальную добродетельхудожника. Для этого требуется «слово», так как именно оно заставляет художникапринять более низкую экономическую и соци­альную роль как для себя, так и дляискусства вооб­ще.

Например, художник убежден, что к миру экономики он по своей натуре имеетслабое отношение. Его гордость отчасти основана на убеждении, что число тех,кто спосо­бен оценить работу истинного художника, тех, кто пра­вильно реагируетна ее смысл, должно быть всегда не­велико. Поэтому его рынок и соответствующеевознаграж­дение должны быть скудными, а это в свою очередь являетсясвидетельством его заслуг. Чем больше лишений в его жизни, тем в большей мереон является художни­ком. Только самые благочестивые религиозные учрежде­нияразделяют убеждение художника, что заслуги нахо­дятся в обратном отношении квознаграждению.

Этот взгляд художника на самого себя дает два соци­альных преимущества. Онпозволяет экономить расходы на искусство, так как, если денежное вознаграждениепри­водит не к улучшению, а возможно, напротив, к ухудше­нию качествапроизведения, оно, очевидно, должно быть сведено к минимуму. А это означает,что все, кроме незна­чительного меньшинства художников, будут безропотнопребывать в состоянии подчиненности и безвестности, ко­торое отводится бедняками живущим на грани нужды. Они поэтому не конкурируют с управляющими, учеными иинженерами за почетное место в обществе. Не конку­рируют они с учеными и загосударственные средства для поддержки искусства.

Претензии на государственные средства еще больше подрываются тем мнением,которое также в той или иной мере разделяется художником, что в отношениихудоже­ственного образования мало что можно сделать. Если иметь в виду толькоденьги, то можно подготовить любое число ученых и инженеров. Их можно готовитьпочти из любого человеческого материала. Число подготовлен­ных художников,однако, не может превышать количества людей с врожденными талантами, ипредполагается, что количество населения, обладающего такими талантами,невелико, хотя неизвестно, почему дело обстоит именно так. А мнение людей в отношенииискусства частично сводится к тому, что истинно вдохновенный художникпревзойдет все препятствия на своем пути. Таким обра­зом, удобная социальнаядобродетель способствует мини­мизации потребности в расходах на художественноеобразование.

Стоит вспомнить, что еще приблизительно сто пятьдесят лет тому назад удобнаясоциальная добродетель пред­ставляла ученого как личность со склонностями к от­шельничествуи замкнутости, помощь которому была, собственио, обязанностью частного патрона.Общественное звание художника, имеющее более древнюю историю и более прочноепризнание в обществе, было несравненно выше, и у художника было большеоснований претендо­вать на государственные средства. Ученый давным-давноотделался от своего монастырского происхождения; лич­ное благосостояние иподдержка государства больше не считаются вредными для его инстинктасозидателя. Напротив, они считаются необходимыми для него. В противоположностьему художник продолжает сильно зависеть от покровительства частных лиц. Вместес остальным обществом он придерживается того мнения, что государ­ственнаяпомощь искусству может создать угрозу для не­зависимого духа художника’. Ясно,что экономия на го­сударственных расходах в результате этого очень велика посравнению с обществом, которое считает искусство не менее важным делом, чем,например, экспедиция на Луну.

Таким образом обстоит дело в области искусства. Оно остается главной опоройотдельного человека и мелкой фирмы. Оно будет также составлять все болеезначительную чacть экономической жизни. Возможности получе­ния удовольствия отхудожественных достижений не име­ют видимого предела; они, несомненно, выше,чем воз­можности, создаваемые техническим развитием.

Но эта экспансия была бы намного сильнее, если бы лучше понимались источникинаших нынешних мнений в отношении искусства, науки и технологии. В настоящеевремя искусство может рассчитывать на совершенно не­значительное количество какчастных, так и государствен­ных ресурсов по сравнению с наукой и техникой. Какмы видели, это является результатом не общественных пред­почтений, аобусловленного мнения. Людям, в том числе и самим художникам, навязанопризнание важности и при­оритета того, что находится в компетенциитехноструктуры и планирующей системы и служит их интересам.[Архитекторы, вкоторых нуждается промышленность, сво­бодны от убеждения, что связь сэкономическими интересами и личное богатство вредны для художественныхдостижений.]

Средства для раскрепощения мнений – для освобож­дения их от службыпланирующей системе – это тема, к которой мы, несомненно, должны будемвернуться.