Интервью с Викторией Федоровой
Виктория Федорова приехала в Москву. Навещала своих старых друзей, гуляла по совершенно незнакомому для нее теперь городу, навещала могилу матери. Дочь кинодивы 30—40-х гг. и американского офицера (за свою любовь он заплатил высылкой из дружественного СССР, она — тюрьмой и ссылкой) и сама кинодива 70-х вернулась на Родину после четверти века жизни в Америке.
- Вы вернулись из небытия — многие годы в России о вас не
известно ровно ничего. Что вы чувствуете теперь?<strong/> - Происходит что-то странное. Звоню человеку, с кем не
разговаривала 25 лет, и слышу: «Вика, здорово, как дела?»
Вроде как не уезжала я никуда. Создается впечатление, что мы
утратили ощущение времени. Другие говорят: «В один прекрас
ный день тебя попросту не стало. Ты исчезла, будто и не было
тебя никогда». На самом деле это самое исчезновение было
вполне закономерным, если учесть, в какое жесткое время я уез
жала из России. В ту пору мой поступок квалифицировался как
предательство, хотя я вовсе не собиралась эмигрировать. Поеха
ла на три месяца на первую встречу со своим отцом, которого
искала 15 лет. Ни малейшего желания жить там у меня не было:
здесь оставались мама, любимая работа, были назначены съем
ки у Светланы Дружининой… Однако вышло, что я встретила
человека, мы полюбили друг друга, я вышла за него замуж. Он
был американец, для него приехать в тогдашний СССР было со
вершенно нереально. Вот я и решилась. У меня долго еще оста
валось советское подданство, и лишь после убийства мамы я
сказала, что не хочу быть гражданкой этой кровавой страны, и
отослала свой паспорт в посольство. Теперь у меня американ
ское гражданство. Но человек я русский. - Что вы делали все эти годы ?
- Была домохозяйкой. Воспитывала сына. Работала моде
лью. Снималась для ТВ и в документальном кино. Написала две
книги: автобиографическую и роман из древнерусской истории,
который мы сделали вместе с Робином Муром (американский
писатель)… и теперь никак не можем продать в издательство,
потому что сейчас исторические романы — это немодно. - Вы многие годы предпринимаете попытку сделать художе
ственный фильм о судьбе вашей мамы. Что может побудить чело
века заново пережить самые трагические моменты своей жизни ?
- А никто не говорит, что это дается легко. До сих пор не
которые эпизоды не могу пересказывать без слез. Но мама за
служила хотя бы то, чтобы ее история была рассказана правди
во. А то сил нет читать все эти дешевые журналистические рас
следования, книги, где обстоятельства маминой жизни и смер
ти выворачиваются наизнанку, обрастают несусветными домыс
лами, историями о мифических бриллиантах… Мотив, который
движет авторами, понятен: делать деньги. Ну и Бог с ними. Не
стану же я бегать за каждым и причитать: «Что же ты, окаян
ный, понаписал!» В Америке этого добра еще больше, и им по
ливают друг друга прилюдно и ежедневно. Такой своеобразный
способ существования. Для меня же главное — сделать эту ис
торию, какой она была на самом деле. А это была история пре
красной любви с трагическим оборотом. - Однако в Москву вы приехали с совсем другим кинопроектом…
- Вы про мой фильм говорите? Ну, это совсем другая исто
рия. Современная, детективная, в хичкоковском духе. Про то,
как муж пытается свести с ума жену, чтобы она исчезла из его
жизни. Дело происходит у нас в Америке, главная героиня —
русская, вышедшая замуж за американца. Когда я приезжала в
Москву в начале 90-х, мне предложили сразу несколько ролей,
и я отказалась: не хотелось появляться перед зрителем, который
так давно меня не видел, в откровенно слабых картинах. Вот и
решила сделать кино сама. Поскольку я не сценарист, да и мой
русский за эти годы стал немного корявым, обратилась за помо
щью к Эдику Володарскому и Андрею Разумовскому, чтобы они
довели до ума мою писанину. - Говорят, вы никогда не пересматриваете свои старые филь
мы, и у вас даже нет кассет с ними. Почему? - Не хочу оглядываться в ту сторону, куда меня еще очень
манит. Быть актером — заболевание наподобие алкоголизма: это
не проходит. Когда понимаешь, что шансов реализовать себя в
этом направлении очень мало, какой смысл себя мучить.
В этом плане я вся в папу. Он был адмиралом американских
ВМС, а когда ушел в отставку, первым делом сжег свою форму.
Он сказал: «А что ей в шкафу пылиться? Я знаю, что адмирал,
что сделал много для страны, и мне не нужен пиджак с погона
ми, чтобы напоминать о том, кто я есть и кем я был». Так и я.
Короче говоря, я не смотрю свои старые фильмы. Хотя… Рань
ше смотрела себя на экране и думала, что все сыграно ужасно
неправильно. А теперь я себе нравлюсь.<em/>
